Алонсо. Кора, любимая!
Кора. Алонсо! Каждый день мой и каждый час я воссылаю благодаренья небу за то, что есть у меня мой сын и ты!
Алонсо. Небу - и Ролле!
Кора. Да, небу и Ролле; а ты не благодарен им, Алонсо? Не счастлив ты?
Алонсо. Это спрашивает Кора?
Кора. Но почему тогда стал неспокоен твой сон? Почему настороженным слухом в ночной тиши нередко я улавливаю твой приглушенный вздох?
Алонсо. Забыла? Разве я не воюю против родины? Против братьев?
Кора. А разве они не замышляют уничтожить нас? И разве не все люди братья?
Алонсо. Что, если они победят?
Кора. Тогда я побегу и встречусь с тобою в горах.
Алонсо. Побежишь, Кора? С ребенком на руках?
Кора. А что? Когда, почуяв опасность, мать бежит с младенцем, ты думаешь, ей ноша тяжела?
Алонсо. Кора, любимая, ты хочешь вернуть мне покой?
Кора. О да! Хочу! Хочу!
Алонсо. Тогда спеши к убежищу в горах, туда, где прячутся все наши женщины и девушки, где дети наших воинов укрылись до окончания войны. Не может Кора противиться желанью и мужа, и сестер, и своего царя.
Кора. Алонсо, я не могу тебя оставить. О, каждый час разлуки ты будешь являться моему воображенью израненный, покинутый, один средь поля. Я не могу тебя оставить! Нет!
Алонсо. Со мною будет Ролла.
Кора. Да. Пока идет сраженье, - и там, где яростней оно, там будет Ролла. Отомстить он может, но не спасти. Он будет рваться к опасности - он ради нее оставит даже и тебя. А я клялась покинуть мужа только вместе с жизнью. Дорогой! Мой дорогой Алонсо! Или ты хочешь, чтоб я нарушила обет?
Алонсо. Будь по-твоему. Во всем великом и прекрасном ты выше всех - в отваге, в нежности, в правдивости... Ты - моя гордость и мой покой, ты все для меня! И есть же на свете глупцы, которые гонятся за счастьем и в поисках его проходят мимо любви!
Кора. Алонсо, я не могу тебя благодарить: молчание - вот голос истинного чувства. Кто хочет чувство выследить по звуку, тот его теряет...
Шум за сценой.
Что там? Царь идет?
Алонсо. Нет, это полководец расставляет стражу - она должна окружать храм во время богослужения. Это идет Ролла, первый и лучший из героев.
Звуки труб. Входит Ролла.
Ролла (на ходу). Ставь их на холме, против испанского лагеря.
Кора. Ролла! Мой друг, мой брат!
Алонсо. Ролла! Мой друг, мой благодетель! Чем, как не жизнью, могли б мы уплатить тебе наш долг?
Ролла. Живите в мире, а про долг забудьте: Ролла вознагражден с лихвой.
Кора. Ты видишь этого младенца? Он - кровь моего сердца. Но, если когда-нибудь он станет любить и чтить Роллу меньше, чем своего родного отца, ненависть матери падет на него!
Ролла. Ох, довольно! Какую жертву я принес? За что благодарите? Счастье Коры - вот что было целью моей любви. Я вижу Кору счастливой. Цель достигнута, и я вознагражден. А теперь, Кора, выслушай совет друга. Ты должна укрыться, должна уйти в священные пещеры, в тайное убежище, куда сегодня, после жертвоприношения, удалятся наши женщины - все, даже жрицы Солнца.
Кора. Я в опасности здесь - с Алонсо... и с тобою, Ролла?
Ролла. Писарро, как говорят, задумал захватить нас врасплох. Своим присутствием ты, Кора, не поможешь нам - ты даже станешь помехой.
Кора. Помехой?
Ролла. Да, поверь. Ты знаешь, как мы любим тебя, мы оба - твой муж, твой друг. Ты рядом с нами - и наши помыслы, и доблесть, и жажда мести уже не наши! Никакой разумный расчет нас не заставит уйти от места, где будешь ты. Не кинемся на помощь к другим, чтоб не отнять защиты у Коры. Ты пойми: кто любит преданно, тот на войне не будет самим собой, когда он не уверен, что его любимая удалена от опасностей боя.
Алонсо. Спасибо, друг! Я сам сказал бы то же.
Кора. Чрезмерная забота порождает не доблесть, а только страх. Она мне льстит, но убедить бессильна. Недоверчива жена.
Ролла. А мать? И мать не верит?
Кора (целует ребенка). Мать верит. Поступайте со мной, как знаете. Мой друг, мой муж! Ушлите меня, куда хотите.
Алонсо. Дорогая! Благодарим - и я и друг.
Раздается марш.
Ты слышишь? Аталиба приступает к жертвоприношению. Ты, Ролла, говоришь, что нас как будто рассчитывают захватить врасплох? И один из моих слуг исчез, я слышал. Захвачен или изменил - не знаю.
Ролла. Безразлично. Мы все равно готовы дать отпор. Кора, ступай; пред горным алтарем молись о нашей победе: горячая молитва трепещущей жены и бедной матери поднимется к престолу Милосердия и, верю, отвергнута не будет.
Уходят.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Храм Солнца. На сцене верховный жрец, жрецы и жрицы. Посередине - алтарь. Торжественная музыка. Входят с одной стороны воины и царь Аталиба. С
другой - Ролла, Алонсо и Кора с младенцем.
Аталиба. Привет, Алонсо. (Ролле.) Родич, привет. (Коре.) Благословенно счастливое дитя счастливой матери.
Кора. Да ниспошлет Солнце свое благословение отцу народа!
Аталиба. В благоденствии детей живет и счастье их царя. Друзья! Как настроение воинов?
Ролла. Оно такое, какого требует наше правое дело. "Победа или смерть!" - их клич: "За Инку! За родину! За бога!"
Аталиба. Ты, Ролла, в грозный час всегда умел вдохнуть высокий дух в офицеров. Так скажи им слово, перед тем как приступить нам к освящению знамен, которые они так доблестно оберегают.
Ролла. Но еще никогда пред грозным часом они не нуждались так мало в зажигательной речи... Мои отважные соратники - вы, соучастники моих трудов, и чувств, и славы моей! Разве могут слова Роллы разжечь сильнее пламенное рвенье, живущее в ваших сердцах? Нет. Вы сами оценили, как и я, всю гнусность тех коварных заверений, которыми хотят нас обольстить нагло ворвавшиеся к нам чужеземцы. Ваш благородный разум сравнил, как сравниваю я, те побуждения, которые в такой войне, как эта, одушевляют их - и нас. В постыдном исступлении они сражаются за власть, за право грабежа, за новые земли. А мы - за родину, за наши алтари, за свой очаг. Ведет их к нам искатель приключений, и они идут за ним из страха, подчиняясь силе, им ненавистной. Нас ведет наш царь, которого мы любим; мы служим божеству, которое высоко почитаем. Где они проходят в гневе - там их путь отмечен пожарищем. Где мирно остановились - там дружбу омрачило горе! Они похваляются, будто пришли улучшить нашу жизнь, просветить умы, освободить нас от ярма тяжелых заблуждений! Но кто же хочет дать нам свет свободы? Те, кто сами - рабы страстей и алчности, рабы гордыни! Они нам предлагают покровительство - такое, какое коршуны дают ягнятам: крылом прикроют и сожрут! Они нас призывают променять все наше достояние, все верное наше наследье на сомнительное счастье игрока, на блеск заманчивых посулов. Ответ наш прост: мы признаем престол, освященный народным избранием, мы соблюдаем закон, завещанный от наших честных отцов, мы следуем вере, которая учит нас жить в любви ко всему человечеству и умирать с надеждой на загребное блаженство. Скажите это чужеземцам, напавшим на нас, и скажите еще, что мы не ищем перемен, и меньше всего таких перемен, какие несут нам они.