Но вот люди не хотят думать об этом. Они ненавидят друг друга. Они работают не покладая рук, чтобы потом, на пенсии отдохнуть. Но, увы, до этого времени они не доживают. И оно так и остается только в старых мечтах. Они сорятся, вместо того, чтобы нормально все объяснить друг другу. А потом так и остаются на всю жизнь сами с собой, молча неся внутри то, что возможно хотели, но так и никогда не сказали нужному человеку.
Наконец Роан был в аэропорту. Но о Юнте не было даже и намека. Что бы это значило? Неужели они опоздали? Нет, только не это! Но такая мысль терзала его голову. А вдруг, ее упустили из виду, и сейчас она направляется к отелю. Или еще хуже – делает свое дело, не приведи господи. Надо поторопиться. Иначе, все ради чего они промотали столько километров, будет зря.
Но здесь явилась новая проблема – не было такси. И снова пришлось ждать, пока хотя бы что-то появилось на горизонте. А это на минуточку, прошло почти полтора часа. И наконец, он залез в машину и, назвав водителю нужный адрес, откинулся на сидении.
Роан почти спал. Он не слушал, о чем там вещает радио, включенное водителем. Ему было совсем неинтересны ни песни, которые лились с динамика, ни прогноз погоды, ни даже новости. А зря.
Ведь если бы он слушал внимательней, то возможно бы начал, наконец, воспринимать все немного иначе. И перестал бы переживать за Ален. Но он не слушал. Он засыпал. Его убаюкивало бормотание диктора. Убаюкивала и дорога, которая казалась, почему-то такой длинной. Но от пережитого стресса, и бессонных трех ночей подряд Роан не воспринимал ничего. Он просто дремал. А в этот момент по радио говорилось о чем-то важном для него. Но он этого совсем не слышал.
2
А тем временем, по радио сообщалось об аварии самолета. Как сказала диктор, самолет очень известной компании, который «был полностью годен к эксплуатации, вылетевший сегодня утром из Неаполя, упал в море. У него по непонятным причинам отказали сразу оба двигателя, что и произвело к катастрофе»
Нельзя сказать, что аварии не случаются. Но чтобы вот так. Никто бы даже не подумал. Но, увы, оно случилось. И это факт.
«Самолет упал в море, – продолжал говорить своим монотонным голосом диктор, – довольно недалеко от берегов Испании. Об этом сразу же сообщили местные власти. На борту было около двухсот человек. Все они погибли. В живых не оказалось никого. Специалисты будут искать проблему, изучив все записи из черного ящика». Он продолжал говорить, пока не перешел к другой новости.
Вот она – жизнь. И кто бы мог подумать, что человек, который еще час-два назад был совсем здоров, имел какие-то планы, куда-то спешил, о чем-то мечтал – вдруг стал ничем. За одно только мгновение. И больше он никогда уже не сможет вернуться назад в аэропорт. Никогда не сможет что-либо сказать. Он уже никогда не сможет извиниться перед близкими людьми. Даже сожалеть о чем-то он уже не сможет. Он навеки ушел. Вот она жизнь.
Но трудно это понять тому, кто жив. Кто спокойно встает, кушает, не спеша едет себе на работу. Он просто не хочет об этом думать. Так, как и не хотела думать об этом и Юнта. А ведь она была еще довольно молода. И могла бы, по крайней мере, жить долгие годы. Так зачем же она так бездумно ушла. Ушла, наделав перед этим много тяжких ошибок. Ошибок, после которых ее вряд ли кто-то захочет помянуть добрым словом. По крайней мере: Роан, Ален, Адамчик. Даже Борис, которого она этим поступком, по сути, предала. Но уже ничего нельзя изменить. Все, что сделано – то сделано. Ее укрыли теплые воды Средиземного моря. Моря, которое она и не видела толком. Ведь Юнта имела свои привычки, нравы, а также и страхи. И море в ее любимый список не сходило. Оно было для нее чем-то вроде фобии. Она всегда недолюбливала его почему-то.
Но теперь ей придется смириться с тем, что даже море, которое она не очень любила, стало для ее тела последним пристанищем. О, какова же наша жизнь!
3
Но смерть Юнти не поставила полной, жирной точки в этом деле. Ведь оставался Борис. И с ним еще предстоял длинный, серьезный разговор. Надо бы его хорошенько потрясти. Авось что-либо расскажет.