Согласно чертежам и схемам, стройке века минуло пять десятков лет. Строительство метро заморозили перед развалом Союза. Несомненно, – документы подлинные, и Бороде пришлось серьёзно раскошелиться, чтобы добыть их из технических архивов.
В шахту глубиной метров триста спускались в дряхлой открытой кабинке шахтёрского лифта. Алевтинка ёжилась от возбуждения. Стены узкого вертикального колодца покрывал густой слой пыли. Жёлтые лучики фонариков на касках выхватывали куски грунта, камней и тросы, слегка вибрирующие от тяжести лифта. Внизу на путевых рельсах друзей ждала такая же открытая вагонетка. Рельсы пролегали по чуть наклонной штольне километров на пять, по словам проводника Егора. Но Тинка чувствовала, что и этого ей хватит, чтобы вовсю пощекотать нервы.
Никогда ещё Тинке не доводилось спускаться так глубоко в темноту. Она молча ловила прилив адреналинового восторга. Едва сдерживаясь, взглянула на спутников: они заметно держали себя в руках, но и их распирала изнутри волна, от которой тридцатилетние мужики превращались в буйных подростков.
Проводник оценил ситуацию и привычно вздохнул:
– Так, вспоминаем инструктаж: внизу без самодеятельности. Не перегибаемся через край, не хватаемся за стены, не выпрыгиваем на ходу. Держимся крепко. Не реагируем на что-либо необычное. Всё очень серьёзно.
Друзья переглянулись:
– Ты о чём, Егор? Что может быть необычного в том, чтобы прокатиться по заброшенному пути?
Проводник загадочно хмыкнул и промолчал. Прибыв на место отправления, адреналинщики быстро забрались в вагонетку. Егор ещё раз критически оглядел всю троицу и встал у пульта. Вагончик медленно тронулся.
Пока всё работало по плану и Егор успокоился. Километра три можно спокойно рулить по штольне. Ребята казались адекватными, судя по их умело скрываемому восторгу от первых впечатлений. Дальше всё зависело от удачи. Егор совершил больше десятка перевозок. Каждая из них проходила непредсказуемо и без повторов. Если эти крейзики будут держать эмоции в кулаке – всё пройдёт благополучно. А если… никто ничего не гарантирует.
Компания-перевозчик тщательно проверила новых пассажиров по своим каналам – все оторвы, побывали в разных передрягах. Что позволяло надеяться на хороший исход приключения. Да и цена, с которой троица согласилась – веский довод в пользу ещё одного подземного путешествия.
Первый километр позади. Тина смотрит на прибор управления. Он мерцает в сумраке туннеля. Всё отдалённо напоминает ей путешествие по подводным гротам, где часть пути проходила по отмелям, часть – под водой. Только видимость намного хуже, а скорость становится всё ощутимее. И дышать труднее. Стены постепенно сужаются, свод штольни не виден, но интуиция подсказывает Тинке, что и потолок становится ниже.
В густой темноте у неё начинает слегка ломить поясницу – первый признак подползающей паники. Необъяснимой, и оттого всё более ощутимой. Вагонетка грохочет и разгоняется быстрее. И ещё быстрее. Воздух сгущается, становится спёртым. Колёса гремят всё громче, вагонетка начинает легонько вибрировать на ходу. Из стороны в сторону. Скорость движения нарастает.
Теперь ветер не просто обвевает лицо Алевтинки, но и тонко свистит в ушах. Показалось?
– Что за фак, Егор?
– Спокойно сиди, не высовывайся…
– Холодная война… И время, как вода… Он не сошёл с ума, Ты ничего не знала… – раздался дикий рёв у Тинки за спиной.
– Эй, что случилось? – заорала она в темноту.
В плотном мраке штольни послышались звуки борьбы и хохот низким басом. Вагонетка задёргалась, запрыгала из стороны в сторону. Лампочки на приборной панели лихорадочно мигали и вращались – «как милицейская сирена» – успела подумать Тинка. Упала на четвереньки на дно вагонетки.
Чьи-то сильные руки обхватили её за талию и оторвали от пола. От неожиданности Тина завизжала так высоко, что узкие стены и потолок туннеля зазвенели в ответ, разрывая перепонки. Вцепилась в бортик. Кто-то яростно пытался выбросить её из вагонетки, которая неслась на скорости экспресса.
– Полковнику никто не пишет, – хохотала темнота густым басом Бороды.
– Полковника никто не ждёт… – вторили ему стены, потолок, рельсы и тарахтящая вагонетка.
Тинка держалась из последних сил. Она обмочилась, задыхалась, но упрямо хваталась за шершавую скобу на борту кабинки, поджав ноги, подтянув локти к груди, скрючившись как младенец в материнском чреве.