— Плита Древнему роду принадлежит. Может ты не один остался. А может, он твою кровь использует ради благ своих.
— Один. Серп умер при мне. А Молот...
Рита безвольно пожала плечами, морщась от солнца. Комсомольский значок на ее груди переливался как зеркало.
— Ты должна сегодня к бабушке своей пойти, — неожиданно подал голос Валерка.
Насколько он помнил, Лева, выпив кровь, ложился спать, а значит, напоив Риту, можно не волноваться, что она убьет каждого на своем пути.
Осталось только понять, чем таким можно ее напоить...
— Хорошо.
— Ты не будешь ее кусать.
— Как скажешь.
— Притворись обычной Ритой Шаровой. Нормальной.
— А нормальной — это какой? — почти повторила она вопрос, который задала первого сентября.
— Ну, на людей не кидайся. Учиться сильно не надо. Делай вид, что ты человек.
Девочка кивнула, соглашаясь.
Он подумал, что в ней от прежней Риты не осталось совсем ничего.
Она сейчас: тихая и покорная, как Вероника Генриховна в роли жены Плоткина. Рита смотрела на Валерку и слушалась, даже если не хотела сама.
Шарова уже не помнила, какой она была.
А он помнил. Помнил себя человеком.
Воспоминания о детстве, о своих эмоциях мыслях и чувствах — сейчас они казались ему такими же свежими, как новые книги, которые ещё никто не открывал.
Это было даже странно. Он обратил Риту в вампира, а получил старую версию себя.
Вампира, имеющего настоящие эмоции. Лагунов нахмурился, глядя на солнце.
На груди не было пионерского значка, но лучи не жгли кожу. Он был сильнее. Гораздо сильнее.
Слова Глеба вспыхнули в его мозгу: выпьешь кровь и наконец-то проснешься.
Только он боялся, что будет, когда в полнолуние он снова попытается «заснуть».
***
Этой ночью Валерка сам нашел для Риты человека.
Точнее, даже нескольких.
Девочка осталась качаться на качелях, в ожидании, в то время как Лагунов направился в городскую детскую больницу.
Попросить на входе нескольких подростков за некоторую плату поучаствовать в подпольном донорстве не составило никакого труда.
Напротив, за деньги, они были готовы отлить им добрую половину крови, не думая о том, как после этого будут добираться домой.
Риту Лагунов проводил до дома бабушки собственноручно, поправив ей значок на груди и отдав несколько склянок со своеобразной едой.
Кровь манила и обжигала, кровь заставляла руки дрожать...
Она была насколько притягательной и находилась так близко, что сердце Валерки даже начинало биться.
Но он смог сдержать себя. Лишь дюжинным усилием воли.
Открыла бабушка. Не очень пожилая женщина с волосами, что были заправлены в пучок.
— Я Валерка, — поведал он очевидное.
— Да-да, я тебя помню.
Они немного помолчали.
— Это мой друг, бабушка! — подала голос Шарова. — Валерий. Мы вместе за одной партой сидим.
— Можно войти?
— Конечно, проходите, — бабушка попятилась к выходу, махнув рукой, чтобы Валерка поскорее вошёл, а не держался за раскрытую дверь.
В прихожей мальчик наскоро осмотрелся и только после этого вошёл в спальню новой подружки.
Девочка тут же села на свою кровать и достала склянку с кровью.
Выпив одну залпом, не отрывая взгляд от окна, она закрыла глаза, пытаясь прислушаться к своим ощущениям.
— Спасибо, Валера, что проводил.
— Не за что.
Проследив за ее взглядом он увидел фотографию на старом подоконнике.
Девочка — Рите на вид лет четырнадцать, — стояла на московском вокзале. В руках у нее был чемодан, а на летнем платье зачем-то покоился тот самый Комсомольский значок.
Глава 2. Хуже ещё может быть.
За окном стояла ясная ночь. Несколько звёздочек повисли в виде созвездия над соседним домишкой.
Лампочка над головой мигала.
Игорь сидел на кровати, машинально перелистывая листы потрёпанной, библиотечной книги.
Наконец, не выдержав, прижал к груди раненую, правда уже перевязанную платочком, руку.
Боль была ослепляющей. Казалось, вместо крови, в организм налили свинец.
Рука дрогнула, пальцы остановились на первой строчке. В голове закрылась мысль поискать анальгин.
Поднявшись на ноги, он провел рукой по волосам, стараясь смириться.
Обычно подобное начиналось в десять и продолжалось несколько долгих часов.
За это время он медленно и верно начинал сходить с ума, зато потом, поспав, снова возвращался в работу.
Лампа, на мгновенье вспыхнув, моментально погасла.