Да, об этом человеке стоит писать книги. В страшном 28-м, когда против него поднялась вся Польша, он сам с двумя тысячами горцев личной гвардии заперся в Варшавском замке, старший брат отказался выделять войска на подавление мятежа в соседней стране, Михаил сумел найти выход, спасти если не престол, то своих близких и верных. Дерзкий захват вокзалов, взятые горцами бронепоезда, беспримерный прорыв эшелонов из Варшавы в Брест-Литовск достойны саги о дерзких, несгибаемых и не слишком умных, надо добавить. Ибо только Михаил мог умудриться настроить против себя поляков так что в конце его царствия восстали все кроме немцев и евреев.
Впрочем, корону он сохранил, вместе с легендарным мечом Пястов Щербецом — лежит корона на подушечке в усадьбе под Пятигорском. А знаменитый меч висит на стене рядом с охотничьими трофеями. Как показали недавние события, польские доблесть и воинская слава мистическим образом оказались связаны с этим мечом. Явно Польшу они покинули на сцепках эшелонов Михаила.
— К тебе поляки не приходили? — при этом вопросе Алексея Дмитрий навострил уши.
— Появлялись два умалишенных. Я их послал в Берлин.
— У меня тоже через разведку пришли интереснейшие предложения. Дескать, есть в Польше сильное движение за возрождение и восстановление. Пытаются выпросить у меня нового короля.
— Если найдется желающий, — Михаил презрительно хмыкнул. — Практически это возможно?
— Возможно, но территорию немцы обрежут. И мне придется что-то отдать Штрассеру за это царство.
— Тогда не стоит оно того.
— Тоже так думаю. Дмитрий, твое мнение?
— Не вижу достоинств.
— Дядя, если ты очень хочешь, то я могу попробовать, но не обещаю.
Ответом послужила образная тирада из репертуара творческой интеллигенции, с такими заворотами, что даже Дмитрий слегка покраснел. Пожалуй, хорошо, что бывшие подданные Михаила этого не слышали. Если очень кратко и вежливо, то польская государственность, это половое извращение, беда поляков и проблема немцев. Не стоит порядочным людям мараться, и обоняние себе портить.
После семейного ужина Дмитрий нашел момент тихо шепнуть сюзерену:
— Дай дяде работу на Ближнем Востоке. У него хорошо получается с мусульманами.
— Лучше не надо. Мишкин слишком хороший человек для этого.
Глава 4
Египет
2 июля. Иван Дмитриевич.
Летняя ночь коротка. В пять утра прозвучал бодрый сигнал подъёма. Построение, молитва, завтрак — вскоре батальон снялся с места и попылил, нет не по дороге, по следам механизированного полка. Слева на расстоянии в полкилометра шли танки тяжелого батальона. Иван Дмитриевич поневоле засмотрелся на этот стальной поток. Штурмовые «Мастодонты» он раньше видел на платформах и мирно стоящими рядами под брезентом в расположении части. Никакого сравнения. Тогда они казались большими стальными коробками, несуразными железками, сейчас это идущие по следу хищники.
— С названием ошиблись.
— Мысли читаешь, Петр Алексеевич. — согласился Никифоров.
— Это тигры или медведи, не травоядные мастодонты.
— Не видели вы господа африканских слонов. Страшный зверь, не убежать и не отбиться. И не каждая винтовка его берет.
— Слышал, бельгийцы их приручают, как индусы.
— Может быть. Но известности в Африке одомашненные слоны не приобрели, страшный зверь. А мастодонт или наш сибирский мамонт должны быть еще больше и страшнее.
Иван Дмитриевич отвлекся от разговора, он во все глаза смотрел на вздымающие тучи песка и пыли тяжелые штурмовые машины. Широкий массивный корпус, большая башня из наклонных листов на трех человек, длинное мощное орудие. Непонятно, как в бою, а на марше бронеходчикам приходилось нелегко. Через бинокль видно — все люки открыты, торчат головы, из башни по пояс высунулся командир.
Вскоре саперы отвернули в сторону. Теперь они шли с батареей шестидюймовых гаубиц, а перед батальоном ехали лёгкие грузовики с противотанковыми «дыроколами» на буксире. В середину колонны вклинились три «Нижегородца» с зенитными автоматами.