— Не один. Всю третью серию «городов» перестраивают в легкие авианосцы.
— Это все интересно, только скажите, молодежь, — вмешался в разговор Дмитрий Федорович, — когда война закончится? Если судить по вестям с фронтов, запоздал твой «Выборг», Евгений Павлович. Ведь не раньше лета флаг поднимете, как ты мне рассказывал?
— Есть такое ощущение, ничего еще не закончилось. — Капитан первого ранга нахмурился, его пальцы барабанили по столешнице. — Не успеем англичан додавить, как из-за океана придет гроза. Американцы, как пить дать, влезут. Придут сразу в силах тяжких. Так что, и Кириллу на «Евстафии», и мне на «Выборге» придется драться в полную силу, без сантиментов.
— Придут? Может врут, да янки с японцами уже сцепились за Вест-Индию.
— На это и надеюсь. Только американцы уже хорошо вложились в войну. Страна богатая, сил у них хватит на два фронта. Нация молодая, здоровая, энергичная, совсем как русские. Видел я их, приходилось дело иметь. Наш размах души и кулаков. Упертые, как тысяча быков. Недаром говорят, на американских машинах не ставят передачу задней скорости.
— Серьезно⁈
— Шучу конечно.
Кирилл слушал разговор в пол уха. Чувствовалось, Евгений Павлович прав. Скоро «Евстафий» завершит все испытания, команда сдаст экзамены. А там снова холодная суровая Атлантика. Эх, такое настроение сегодня было! С Ингой жаль расставаться. Хорошая девушка, интересная. Придется письма писать и вздрагивать, когда на борт корабля грузят мешки с почтой.
— Кстати, Кирилл, тебе письмо от папы. Пришло обычной почтой.
— Спасибо, дедушка!
— Заболтался с вами, забыл корреспонденцию отдать. — С этими словами Дмитрий Федорович открыл шкаф и извлек с верхней полки конверт.
Выходные пролетели как один день. Утром в воскресенье погуляли с племянниками по парку. Затем всей семьей пошли в старообрядческую церковь. После обеда Елена Николаевна отвезла Кирилла и Кожиных кого домой, а кого и дальше гулять. В семейный «Лебедь» влезли все. Елена Николаевна за последний год поднаторела в вождении. Да и мощная машина на зимних шинах с шипами уверенно держала дорогу.
Да, молодой летчик успел перед отправлением поезда пригородной линии погулять по вечернему городу с Ингой. Как и обещал, сводил в театр. Удачно, в кассе нашлись лишние билеты.
Увы, всему приходит конец. Расстались у парадной.
— Пиши. Забудь, что я тебе вчера говорила. При первой же возможности пиши. Из любого порта отправляй. Буду ждать.
— Мы еще в Лебяжьем. Не последнее увольнение. Свидимся.
— Все равно, звони и пиши.
В понедельник на утреннем построении на Кирилла Никифорова обрушилась интересная новость. На него пришел приказ об откомандировании в Гатчинскую офицерскую школу. Это три месяца обучения. Из-за войны подготовка сжатая, но программа в полном объеме. Значит, зубрить и слушать лекции, работать в мастерских и на полигоне с раннего утра до поздней ночи.
Гатчина рядом с Петербургом. Значит, появляется шанс вырваться. Хоть раз в месяц, но скататься, вживую взглянуть в эти глаза цвета апрельского лета. Услышать этот голос. Надежда есть всегда. Вера спасает.
— Повезло тебе, Никифоров, — из оцепенения фельдфебеля вывел хлопок по плечу.
— Спасибо, Борис Феоктистович, за удачный рапорт.
— Это тебе спасибо. Сумел. Не подвел. Смотри, и дальше не роняй честь «апостолов».
Глава 33
Англия
17 декабря 1940. Иван Дмитриевич.
Несчастны люди которых страшит и нервирует вызов к начальству. Неприятно наблюдать за иррациональным страхом наказания у вроде бы самодостаточных дееспособных господ. Иван Дмитриевич с юных лет побаивался только Бога, но не всегда. А перед службой уже успел забыть, когда на него в последний раз влияло начальство. Все же работа на самого себя оставляет определенный отпечаток, приучает к соответствующему образу мысли и действий.
Это все философия. В Отдельном Кексгольмском Саперном вызов к комбату для офицера означал новое поручение, боевую задачу, иногда даже поощрение, но не что-то плохое. Посему, никто и никогда к полковнику Никитину и не опаздывал.
Идти совсем близко. Штаб комбата располагался на третьем этаже гостиницы, а Никифоров и большинство офицеров при командовании батальона жили ниже. Роты же раскиданы по всему городку, название которого регулярно появлялось в документах, но никто долго в памяти не держал. Этакий уездный городок с историей, полудюжиной пабов и двумя англиканскими церквями.
— Добрый день, господа, кого не видел! — с порога провозгласил Чистяков.