Дика в Мейкомбе уже знали, школьный учитель в таких городках всегда если не в центре внимания, то фигура значимая. В этом заведении Бользен был всего два раза, но хозяйка улыбнулась ему как постоянному клиенту. Разумеется, нашелся отдельный столик в глубине зала. Пока готовилось основное блюдо, Дик плеснул в стопку виски на два пальца.
Он глядел на янтарную жидкость через стекло, а перед внутренним взором проплывали лица боевых товарищей, соратников. Вот улыбается старый хитрый комиссар Яша Розенберг. Хмурится Железный Вилли. Вдруг оживает гордо вздернувший подбородок лейтенант Бийот в новенькой с иголочки парадной форме. Кольнуло сердце от грустного взгляда Ольги. Стало больно, когда вспомнилась малышка Джулия, Дик так и запомнил ее с большим белым медведем в обнимку.
В зале играло кантри. Немногочисленные посетители ужинали. Двое фермеров методично нажирались за барной стойкой. Все, как всегда. Знакомая картина. Ярославль, Петербург, Берлин, Париж, Мец, Лондон, теперь Мейкомб — везде все одно и тоже. Люди заняты своими делами, своими мелкими заботами, никто и не задумывается, что сейчас вокруг них прямо за окном вершатся великие дела, история как пришпоренная лошадь несет колесницу по краю пропасти.
Чего Дик не мог перенять и принять, так это пить крепкий алкоголь маленькими глотками смакуя. По русской привычке опрокинул очередную стопку и закурил. Похорошело. Появилась приятная расслабленность. Напряжение последних дней отступило. Мужчина достал из кармана газету и вновь перечитал нужную статью. Несчастная «Мацония» вышла из Белфаста 15 декабря. Злосчастное воскресенье. Последнее судно из Белфаста, надо полагать. Вчера Дику позвонили старые друзья, сказали, что на борту лайнера плыли последние коминтерновцы. Нет, не высшее командование, не актив, второй эшелон прикрывавший эвакуацию организации. Тот же товарищ Ульмер уходил с последним транспортом.
Списки погибших нигде не публиковались. Сейчас даже в Штатах очень многое секретится как представляющее военную тайну. Дик не поленился, заглянул в справочник, получалось 500 погибших это почти все пассажиры лайнера. Спастись повезло весьма немногим.
Алкоголь хорошо стимулирует работу мозга, будит воображение, помогает генерировать идеи и смыслы. Бользен человек хоть и сухопутный, но военный, волей не волей интересовался реалиями войны на море. Сейчас из глубин памяти всплыл интересный фактик — подводники континенталов не работали у берегов Канады, они вообще не заходили западнее Гренландии.
Дик еще раз поблагодарил Мигеля Перейру, если бы не щедрое предложение амиго, Бользен вполне мог оказаться в числе пассажиров «Мацонии», если бы не остался лежать в южной Англии. Именно туда и бросали добровольцев из мигрантов.
— Все хватит, — Дик решительно отодвинул полупустую бутылку.
Брать недопитое с собой он даже и не думал. Завтра последний рабочий день в этом году, наступает светлый праздник. Религия религией, материализм материализмом, но работа требует к себе серьезного отношения. Сегодня Дик хорошо поговорил со своими учениками, заронил в юные души нужные зерна. Все как говорил Герберт Маркузе, бороться надо здесь и сейчас, а драться за души и умы следующего поколения правильно будет с перспективой на завтра.
«Мы придем в школы и университеты. Мы перехватим контроль за молодежью, вольем им в головы наши идеи. Мы воспитаем из детей капиталистов могильщиков старого мира. Революции совершаются не оружием, а идеями. Только начав с малого, с воспитания будущих коммунистических поколений мы сможем покончить с эксплуатацией, разрушить крепость консерваторов изнутри».
— Я работаю в школе, — Дик улыбнулся своему отражению в зеркале. — Со сбором камней на полях сражений и баррикадах ничего не получилось. Настало время раскидывать камни. Пора сеять, а не жать.
Глава 36
Борт лайнера императорского авиаотряда
3 января 1941. Князь Дмитрий.
Раньше не принято было начинать новое дело в пятницу, да еще после разгульных праздников. Предки отличались мудростью. Увы, на дворе скоростной двадцатый век. Дурная и суматошная эпоха.
Только вчера Дмитрий Александрович с супругой и детьми гостили в Царском Селе у венценосного родственника, а сегодня они смотрели на облака за окном могучего четырехмоторного «Форпоста». Где-то за кормой крылатой машины шел второй лайнер, тоже с императорским штандартом на фюзеляже и доброй половиной людей князя в салоне.