К командировке Дмитрий Александрович отнесся со всей серьезностью. Увы, пока все добрые люди праздновали Рождество и Новый год, отдыхали и гуляли, министр трудился, вырывая время на официальные мероприятия и приемы. Фамилия обязывала.
— Дима, мы действительно увидим Гроб Господень?
— Конечно. Уверяю, Марина, ты еще устанешь от всех достопримечательностей и святых мест Иерусалима. Но зато мы с тобой отдохнем от Петербурга.
— Скажи лучше, ты отдохнешь от Алексея, — заметила княгиня. — А я по прилету займусь обустройством твоего дома и быта.
— Верно. Надо купить дом, пока не подорожало.
— Значит, я этим и займусь. Романовы не могут жить в гостинице, — иногда апломб Марины звучал забавно. Впрочем, в девичестве супруга носила фамилию Голенищева-Кутузова, за ее спиной стояла вереница славных предков ничуть не хуже и не меньше, чем у Романовых и доброй половины европейских монархов.
— А гостиница «Царь Давид» в Иерусалиме замечательная. Постараюсь выяснить, кому она сейчас принадлежит.
— Дело стоящее, если все так, как ты рассказывал, — глаза Марины на секунду сузились. — Если Иерусалим останется за нами, то недвижимость сильно подорожает.
— Не для себя. Думаю, купить и подарить.
— Ему?
— Нет. Его родителям.
— Не старайся, за «Андрея Первозванного» в жизнь не откупишься. Он тебя ценит и любит, не опошляй дружбу мелкими подарками.
— Может быть. Но не так все плохо. Даже если не оценят, дом в святом городе им пригодится.
— Вот и купи им уютный особняк, а не кричащее здание в центре с плебейским прошлым.
В креслах напротив дети княжеской четы играли с оловянными солдатиками. Сережа сосредоточенно сопя разглядывал со всех сторон фигурку рыцаря. На щите металлического воина выделялся красный крест.
— Крестоносец?
— Да, папа. Раз наши взяли Иерусалим, значит мы крестоносцы. И у меня крестоносец. Вот!
— Кто тебе рассказал про крестоносцев?
— Все говорят. Дядя Алексей рассказывал. Папа, а почему его все боятся? Он хороший. Совсем не страшный. Он сам боится на санках кататься.
— Я знаю, — улыбнулся князь и пригладил волосы сынишки.
Полет долгий. Впереди промежуточные посадки в Чернигове и Константинополе. Времени много. Оставив семью, князь прошел в хвост салона где в одиночестве смотрел в окно мужчина в очках.
— Не помешаю, Зеэв Евнович?
— Конечно нет, Дмитрий Александрович. С момента нашей последней встречи у меня накопились вопросы.
— Как у вас самочувствие? Может, стоило все же поездом и морем ехать?
— Спасибо, все хорошо, — господин Жаботинский рефлекторно прижал руку к груди. — Благодаря врачам, обошлось. Сейчас уже ничего не беспокоит, даже бегать разрешили. А уж в Палестине вообще все само должно пройти.
— Это хорошо. Только смотрите, не увлекайтесь работой во вред делу. Я настаиваю, чтоб вы раз в неделю навещали врача. Мне рекомендовали старшего военврача Сыромятина, он заведует госпиталем при иерусалимском гарнизоне.
— Воспользуюсь. Дмитрий Александрович, раз уж мы летим одним бортом, поинтересуюсь: почему вы именно мне предлагаете сформировать правительство и возглавить еврейскую самооборону?
— Наверное, вы наиболее адекватный и реалист из всех возможных кандидатур. К этому, за вас замолвил слово генерал-полковник Быкадоров. Наши армейцы оценили помощь от ваших подпольщиков из «Иргуна». Если вы помогли нашим людям в Палестине из России, то на месте у вас еще лучше получится.
— Почему вы думаете, что я буду помогать России?
— Потому-что вы умный человек, Зеэв Евнович, настоящий националист. Вы любите свой народ, желаете ему самостоятельно строить свое государство на своей земле, а не загонять евреев в рай ради никому неведомых великих целей.
Князь не стал говорить, что при необходимости нет особой проблемы еще раз заселить Палестину заново. По лицу Зеэва Жаботинского читалось, что он все прекрасно понимает, и сказанное, и подразумеваемое.
— Спасибо, только среди сионистов не все это понимают. Мне будет сложно убедить людей, выдвинуть соратников, собрать парламент, — Жаботинский подпер подбородок кулаком и поднял глаза на князя. — Немного удивляет Царство Иудейское. Дмитрий Александрович, вы же понимаете, что я не из царского рода. И вообще ни один иудей в здравом уме и рассудке не примерит на себя корону Мошиаха! А царя не еврея у нас не примут.
— Знаю. Предлагаю вам подумать над этой коллизией. Впрочем, вы удачно вспомнили Мессию.
— Я подумаю, но сразу говорю вам: выше премьера не прыгну и не хочу.
Дмитрий коротко кивнул в ответ. В голове князя уже вырисовывалась оригинальная схема, в будущем гарантирующая головную боль политикам и дипломатам, одновременно избавляющую будущего премьера от немалой доли проблем с переселенцами, особенно из Западной Европы и бывшей Польши.