— Шнивинд! — канцлер повернулся к начальнику штаба флота. — Шнивинд, Вы только вернулись из Санкт-Петербурга. Вам не икается от смешков русских?
— Мой канцлер.
— Молчать!!! — От рева даже закаленные в боях генералы и адмиралы вздрогнули.
— Начальник штаба флота трус! Можете не оправдываться. Я читал стенограмму совещания у царя. Даже французы показали себя настоящими солдатами. Вы Шнивинд, опозорили меня и моих моряков.
— Я вынужден подать в отставку, — на начальника штаба жалко было смотреть. А ведь еще сегодня утром он считал свою позицию непотопляемой.
— Может быть, оно к лучшему. Рапорт направите через канцелярию. Гросс-адмирал? — уже спокойным тоном. — Полагаю, Вам лучше будет сегодня же написать свой рапорт.
— Флот не готов к новому сражению.
— Я знаю. Уже знаю. — Спокойный чуть усталый голос канцлера страшил больше чем крик.
По залу совещаний прокатился тихий ропот. Мало кому нравились такие кардинальные решения. Однако были и те, кто тихо про себя радовался открывающимся перспективам. Грегор Штрассер заложив руки за спину прошелся вдоль стены, налил стакан воды и опрокинул залпом. Вспышка гнева прошла. Теперь это был знакомый всем энергичный неунывающий деятельный и неутомимый боец.
— Вице-адмирал Дениц, вы показали себя хорошим организатором работы наших подводных сил.
Все взгляды скрестились на уже не молодом, худощавом адмирале подводнике. Сам Карл Денниц с достоинством кивнул в ответ на обращение.
— Если нет возражений, Вы с этой минуты главком Кригсмарине. Прошу завтра утром предоставить мне кандидатуру начальника штаба. Ваши предложения по кадрам. Мне нужен толковый адмирал, смелый грамотный моряк, способный не опозорить Германию в операции «Красный прибой».
— Вильгельм Маршалл, геноссе канцлер, — соображал Дениц быстро.
— Тот самый Маршалл, которого Редер задвинул ради своего любимчика Лютьенса?
— Да. Во втором сражении за Фарерский барьер его линкоры потопили «Рипалс».
— Вы гросс-адмирал, Вам решать. Меня кандидатура устраивает. Сроки и план операции согласовываете с русскими. Ориентировочно, начало ноября. Я не намерен терпеть налеты на Берлин и Рур до весны. Начальника штаба назначите сами.
Совещание вошло в нормальное рабочее русло. Карл Редер решивший ковать железо пока горячо сходу предложил разорвать порочный круг и подчинить Морское Бюро командованию Кригсмарине.
Неожиданно с интересным предложением выступил вождь НСДАП. Отто Штрассер до этого момента молча черкал в блокноте, делал пометки. Теперь он поднялся и попросил минуту внимания.
— Сложившаяся ситуация вызывает озабоченность партийных органов. Вопиюще наплевательское отношение командования флота к моральному уровню личного состава, ошибки командиров эскадр и отрядов требуют срочно усилить флот стойкими верными нации беспощадными к врагам империи офицерами и политическими наставниками.
— Отто, засунь себе в задницу своих наставников, — канцлер резко оборвал брата.
— Ситуация того требует.
— В задницу, — повторил Грегор Штрассер. — Лучше усиль контроль за своими гауляйтерами. Мне опять докладывают о воровстве и идиотских выходках «лучших из лучших».
У централизованных социалистических систем есть свои преимущества. Жесткая вертикаль власти обеспечивает быстрое прохождение управляющих сигналов сверху вниз. Увы, она же ограничивает обратную связь и рубит частную инициативу, здоровую предпринимательскую деятельность. Концентрация ресурсов зачастую оборачивается их бездарным использованием.
Монополизация идеологии и сращивание единой и самой народной партии со структурой власти ускоряла карьерные лифты, но она же поднимала на самый верх людей идеологически выверенных, но должной квалификацией и прочими талантами обделенных. Осенью 40-го года в разгар войны вдруг выяснилось, что радужные доклады, бодрые рапорты о состоянии промышленности во многом опирались на желание казаться, а не быть. Другими словами, не все благополучно в Германской империи. Хуже всего, сигналы были, с мест временами кричали, но глас вопиющего заглушали гимны и марши.