Король сидел с каменным лицом.
— Индия. — Князь потер подбородок. — Не могу ничего сказать. Это решение моего императора и будущие договоренности с японцами. Сиам тоже. Канада. Если США не введут прямое управление, то поставят Канаду и Карибские колонии в полную зависимость от своих финансов. Африканские колонии разделим на троих с немцами и французами. Я что-то упустил?
— Как понимаю, если вы это обещаете, то есть и другие предложения. Или пленнику не положено торговаться?
— Пленнику не положено. Но вы не в плену. Наоборот, я и мои немецкие коллеги у вас в гостях в этом замке. Такой вариант устраивает?
— Интересно. Похоже, Алексей умеет вести дела.
Дмитрий пододвинул к себе пепельницу и закурил. Разрешения даже из вежливости он не спрашивал.
Поздно вечером князь принял участие во втором раунде переговоров с премьером. В чем не отказать, Винстону Черчиллю, мозгами и энергией не обделен.
— Мне нет разницы, кто возглавит Кабинет британского правительства, — русский князь обошелся без прелюдий. Если вы согласны работать, работайте. Если нет, не тратьте наше время.
— Вам нужен флот?
— Нам нужно все. Флот можете оставить себе.
Глава 32
Санкт-Петербург
14 декабря 1940 Кирилл.
Декабрь на севере России выдался холодным. Арктический антициклон из Скандинавии накрыл большую часть северо-востока Европы. Молодому фельдфебелю снежок и морозец только в радость. Зимняя шинель греет. А еще теплее от сладостных предвкушений, сердце пылает и рвется из груди. С таким настроением любая погода великолепна.
После возвращения поредевшего авиакрыла в Лебяжье, командование демонстрировало фантастическое человеколюбие и отеческую заботу. На летный состав пролился дождь крестов и орденов. Так Кирилл Никифоров получил второго «Георгия» на грудь. Самое главное — увольнения подписывали щедрой рукой. Тем, у кого родня в столице сразу давали на два дня.
В субботу сразу после завтрака Кирилл помчался в канцелярию.
— Фельдфебель, опаздываешь! — рявкнул седовласый рябой писарь.
— На часы посмотри, чернильный черт!
— Я же говорю, опаздываешь. — Заведовавший делопроизводством фельдфебель совершенно не обиделся на обращение. — Я в твои годы за увольнительными с ночи стоял.
— Оно и видно, застоялся.
Легкая пикировка вызвала довольные улыбки на лицах канцеляристов. Обычно молодые летчики Семеныча побаивались. Многим он в отцы гордился. Однако Кирилл с первых дней нашел общий язык с седовласым канцеляристом, отношения сложились дружеские. Хотя со стороны непосвященный мог подумать, что молодой сокол нарывается.
Конечно, документы выдали сразу. Разумеется, уже через полчаса Кирилл в парадной зимней форме стоял на перроне станции. Паровоз притащил три вагона поезда пригородной линии точно по расписанию. В вагоне тепло, половина пассажиров в шинелях с погонами, звучат соленые шуточки и смешки. На глазах Кирилла пожилая дама в овчинном полушубке сердито шикнула на не в меру шумную компанию нижних чинов.
На площади Балтийского вокзала фельдфебель даже не посмотрел в сторону зазывавших пассажиров извозчиков и таксистов. Он чуть ли не в припрыжку спешил к трамваю. Ведь давно не катался на этом электрическом чуде. Звенящий, дребезжащий на стыках рельсов вагон вызывал из глубин памяти то восторженное детское впечатление, изумление и предвкушение чуда, когда он с мамой впервые в жизни увидел этот транспорт в Нижнем Новгороде. Вот и сейчас, машина, это банальная обыденность. А вот трамвай! Большой. На рельсах. Со скользящими по проводам рогами!
Еще на вокзале он позвонил из телефонной будки. Сердце защемило от предвкушения и опасений. Нет. Взявший трубку инженер фон Шталь с заметным акцентом в голосе доброжелательно отнесся к звонку и позвал к аппарату Ингу.
В кафе на Вознесенском проспекте Кирилл вошел первым. Подскочивший половой предложил столики на выбор, сразу принес карту блюд.
— Господин унтер-офицер, если ждете даму, могу предложить напитки на выбор и курительный набор.
— Чай, заварное и пепельницу.
— Сей секунд.