Она качает головой, и её тон становится жестким, что удивляет меня.
— Я рада, что увидела их... потому что это заставило меня задуматься о том, чего я действительно хочу.
— И что же это такое? — спрашиваю я, сбитая с толку этой ее стороной. Лейтон мягкая, нежная и добрая. Было бы намного проще ненавидеть ее, но это невозможно. Я буквально никогда не видела её злой или расстроенной. Насколько я знаю, она никогда в жизни не повышала голос, даже когда наступала на конструктор «Лего».
Сейчас она говорит не об этом. Вместо этого она становится тихой, напряженной и страстной.
— Я никому об этом не говорила, но меня приняли на специальную программу по уходу за больными. Они хотят отправить меня в Южную Америку помогать с операциями детям, у которых нет доступа к медицинской помощи. — Её ангельские голубые глаза смотрят в мои. — Мне это нужно, Хейвен. Это всё, что я хочу делать. И когда я увидела эти сообщения, я поняла, чего я не хочу делать. Я не хочу остепеняться с Люком. — По её лицу текут слёзы. — Я люблю его, но не так, как нужно любить человека, чтобы выйти за него замуж. Мы просто... друзья. И я не знаю, как ему сказать. Я не хочу разбивать ему сердце сегодня. Я бы ни за что не причинила ему боль.
Мои губы приоткрываются, но я не произношу ни слова. Потому что я не знаю, что сказать. Я даже не задумываюсь о том, какова моя доля в этом. Прямо сейчас я могу думать только о марширующем оркестре и растущей толпе снаружи. Десять тортов, и мои друзья приготовились посыпать счастливую пару лепестками роз. Город готов к празднованию. Моя мама там. Мама Люка там.
Как, чёрт возьми, мы скажем им, что этой вечеринки не будет?
Как мы скажем Люку?
— Ты поговоришь с ним вместо меня? — спрашивает Лейтон.
Я задыхаюсь.
— Ты хочешь, чтобы я сказала ему?
Она морщится.
— Да. Нет. Я не могу просить тебя об этом, — она подавляет рыдание. — Я просто не знаю, как сказать Люку, что я...
— Что сказать?
Мы с Лейтон обе подскакиваем и поворачиваемся к двери. Люк стоит там в своей парадной форме, и даже в разгар абсолютно кошмарного сценария я не могу не заметить, как потрясающе он выглядит. На его груди сверкают медали, а берет плотно облегает голову. Он выглядит как герой, которым он и является.
Мой герой. Он всегда был для меня таким.
— Я услышал плач, — говорит он, переводя взгляд с меня на Лейтон.
Я сжимаю руки Лейтон. Когда она смотрит на меня, я заключаю её в объятия.
— Скажи ему то, что сказала мне, — шепчу я ей на ухо. — Он поймёт.
Она кивает.
— Спасибо.
Мы стоим так какое-то время. Я медлю, потому что, как и она, не знаю, что сказать Люку. Но я не могу откладывать это навсегда, поэтому отстраняюсь от Лейтон и делаю шаг назад.
— Эм... — я осмеливаюсь взглянуть на Люка, который не шевелится. Он потрясенно уставился на Лейтон.
Он выглядит опустошенным. И это выводит меня из себя.
Потому что я понимаю, что она ему небезразлична. Это причинит ему боль — ещё большую рану, чем та, которую я нанесла прошлой ночью. Внезапно напряжение в кабинете становится невыносимым. Я не могу оставаться здесь ни на минуту дольше.
Поэтому я не остаюсь. Пробормотав извинения, я оставляю Лейтон и Люка наедине с их разговором.
И, не оглядываясь, выбегаю со стадиона. Я опускаю голову, чтобы никто не увидел слез, жгущих мне глаза.
Глава 8
Люк
У меня есть хорошая идея, где я могу найти Хейвен. Но это не мешает мне беспокоиться, когда я сворачиваю на извилистую дорогу, ведущую к домику у озера. Потому что я не уверен на сто процентов, что она там. Она могла направиться куда угодно, например, к себе домой. Или в дом её родителей в Беллфлауэр-Бей. Или на самолёт. Впрочем, это не имеет значения. Куда бы она ни уехала, я намерен найти её.
Как только я вижу её машину, мое беспокойство ослабевает, а затем переходит в совершенно другое.
С замиранием сердца я вхожу в дом.
— Хейвен?
Не дожидаясь ответа, я направляюсь на веранду. Когда я открываю большую раздвижную дверь, она вскакивает из кресла.
Это то самое кресло, которому я «сделал предложение» прошлой ночью.
Я был слишком туп, чтобы понять, что на самом деле делаю ей предложение.
— Привет, — говорю я, и мой голос звучит так, словно я никогда раньше им не пользовался. И в каком-то смысле это правда. Я никогда не разговаривал с ней так, как следовало бы. Я всегда скрывал свои истинные чувства. Я был слишком туп, чтобы признать их. Но они всегда были там, прямо под поверхностью.
Она заправляет выбившуюся прядь золотисто-каштановых волос за ухо.