Это обжигает, и у меня перехватывает дыхание.
— Полегче, — бормочет Люк, он весь вспотел. Несмотря на его мягкий тон, его челюсти сжаты, и я знаю, что он изо всех сил старается сдержаться. Но он сдержится. Он делает это ради меня, и это так трогательно, что я не могу выразить это словами. Его сдержанность расслабляет меня, и внезапно я начинаю больше понимать его.
С глубоким стоном он скользит внутрь ещё на пару дюймов. При этом он касается места, от которого по моей коже пробегают искры. Я не могу сдержать свой стон — или то, как дёргаются мои бёдра, когда моё тело движется само по себе.
Однако у него больше контроля, чем у меня, потому что он держит меня за бёдра, удерживая на месте, пока погружается глубже. Он чуть отстраняется, а затем чувственно двигает бёдрами, отчего искры вспыхивают снова.
— Люк, — говорю я с удивлением в голосе, а потом забываю, как дышать, когда он продолжает свои нежные, скользящие движения. Теперь он полностью во мне, его большой член растягивает меня до предела. Но он так хорошо подготовил меня, что я не чувствую боли. Только давление, удовольствие и его запах, окутывающий меня. Я откидываю голову назад и широко раздвигаю бедра. — О... Люк. — Я люблю тебя, я люблю тебя. Одно из признаний я должно быть произнесла вслух, потому что он зарывается лицом в мою шею и повторяет:
— Я люблю тебя, Хейвен. — Его губы скользят вниз по моей шее, когда он углубляет свои движения. — Неизменно.
Мои пальцы находят мягкие волосы у основания его шеи, и я прижимаю его к своей груди, наслаждаясь его горячим дыханием на своей коже и его телом, прижимающимся к моему. Это намного лучше, чем я когда-либо представляла, и всё потому, что я делаю это с ним.
У него перехватывает дыхание. Люк меняет угол наклона бёдер, и теперь его член с каждым толчком касается моего клитора. Немедленно возвращается дрожь, беспокойное, искрящееся ощущение. Я двигаюсь вместе с ним, двигая бёдрами всё выше и выше. Кровать скрипит. Комната наполняется нашим хриплым дыханием и сочным, влажным звуком, с которым его тело входит в мое.
Он целует меня в шею и вздрагивает.
— Кончаю, детка.
— Я тоже, — выдыхаю я.
— Тогда вместе, — его рука снова находит мою, и мы переваливаемся через край, как он и сказал.
Вместе.
Эпилог
Хейвен
Пять лет спустя
Футбольный стадион — последнее место, где бы я хотела оказаться.
В основном потому, что, как только мой сын это увидел, он решил, что тренируется, чтобы стать олимпийским спринтером. Я слышу, как он хихикает, когда бежит впереди меня.
Вонючка.
Я выхожу на переполненное поле как раз в тот момент, когда по нему бежит мой светловолосый пятилетний сын.
Мое сердце подскакивает к горлу.
— Джек! — я ускоряю шаг.
Ну, вразвалочку. Это всё, что я могу сделать в данный момент.
Воздух рассекает свист. Секунду спустя я слышу раскатистый смех моего мужа.
Моё беспокойство исчезает. На моих губах появляется улыбка, и я продолжаю идти по газону. Люк на голову выше всех остальных на поле, и на руках у него Джек. Когда они смотрят друг на друга, трудно сказать, где кончаются волосы у одного и начинаются у другого. Люк отрастил волосы после службы в армии, и я никогда ещё не была так счастлива видеть эти золотистые кудри.
Он также получил диплом преподавателя. И, вопреки его утверждениям, он отлично учился в колледже, сумев получить ученую степень за три года. И теперь в средней школе Беллфлауэр-Бей работает лучший учитель естественных наук и математики в штате.
Имею в виду, может быть, я предвзята, но я так не думаю.
Футболисты средней школы и помощники тренеров толпятся вокруг моего мужа и сына. Как и его папу, Джека любят все, кто встречается на его пути. Он, конечно, доставляет неприятности, но всё, что ему нужно сделать, — это сверкнуть улыбкой и закатить глаза, и все тают.
Это он тоже унаследовал от своего отца.
Люк замечает меня. Даже несмотря на расстояние между нами, я вижу, как загораются его глаза. Он ставит Джека на землю и направляет его к пункту раздачи воды. В мгновение ока Джек наполняет бумажные стаканчики и раздаёт их игрокам.
Мой муж шагает ко мне. Его взгляд опускается на мой живот, и выражение его лица смягчается. Когда он достигает середины поля, он притягивает меня к себе для поцелуя.
Это, э-э, продолжается немного дольше, чем, вероятно, следовало бы. Я знаю об этом потому, что секунд через десять несколько футболистов средней школы улюлюкают и издают звуки поцелуев.