– Ни хочу об этом, – резко ответила я.
– Мне просто хочется услышать это, – спокойно сказала миссис Фишер. – Я люблю истории, где участвует смерть. Мне нравится, когда говорят о таком.
Мне словно ногу отдавили. Я поморщилась.
Ничего себе истории. Это ж кем надо быть, чтобы так настойчиво расспрашивать незнакомого человека, столкнувшего со смертью близкого?
Я разочаровалась, что вообще посчитала миссис Фишер приятной женщиной. С этого момента она перестала быть приятной.
– Нет, я лучше все же пойду, – упрямо повторила я и только уже направилась к двери, как миссис Фишер вскочила со стула и перекрыла мне дорогу.
– Я хочу помощь тебе дорогая. Расскажи и я тебя отпущу.
Я отшатнулась назад. В нос ударил сильный горький запах – словно я вдохнула полыни. Язык защипало, нос зачесался и захотелось чихнуть.
– Пропустите меня!
– Какая же ты все таки несговорчивая, дорогуша, – помотала головой миссис Фишер. – Вы сестрой друг друга стоите. Та тоже долго упиралась.
Я выпучила глаза.
– Удивлена, милочка? У сестры твоей тоже было такое лицо, когда мы в последний раз с ней говорили, – миссис Фишер на секунду замолчала. – С вами близнецами одни проблемы: думаешь, что если одна молчит, так другую сумеешь разговори, да вот незадача – вторая тоже в упор не видит твоих стараний.
Миссис Фишер вздохнула.
– Я прошу всего лишь рассказать, как она умерла. Мне нужны подробности.
– Я не знаю, – соврала я.
Миссис Фишер ухмыльнулась.
– В плане лжи сестра твоя поизворотливей будет - умела лгать, а вот ты нет. Я это чувствую, – и она демонстративно потянула носом воздух, словно борзая, чувствующая запах загнанного в ловушку зайца.
– Я не хочу для тебя плохого, Кейти. Мне только нужно знать. Вы же были с сестрой близки, так? А значит она должна была посвящать тебя в свои секреты и планы. Она о чем-нибудь говорила?
Эти странная ситуация запутали меня полностью. Единственное, что я из всего услышанного поняла – ты была знакома с этой чокнутой женщиной. И от этого становилось только хуже и страннее.
И что прикажешь делать? Ведь ты ни о чем мне не говорила, не посвящала в какие-то там планы. Что мне теперь ответить? Солгать? Но о чем мне врать, если я даже не знаю всей правды. Остается только одно – сказать как есть.
– Она ничего мне не говорила, – произнесла я.
Миссис Фишер же ответ видимо не понравился. Она вся нахмурилась.
– Я так и знала, дорогуша. Что ж мне же легче – меньше проблем, – и шагнула ко мне.
Её гладкая молодая кожа за секунду сморщилась, посеревшее лицо изрезалось морщинами, толстые складки обвили кольцами шею.
Теперь от прежней миссис Фишер осталось лишь широкие черные глаза и горький запах, исходивший от нее и с каждым вдохом становившийся еще сильнее. Она стала буквально расти, вытягиваться вверх.
Говорят у страха глаза велики, но мои по-видимому округлились до такой степени, что готовы были выскочить.
Я следила, как тень от миссис Фишер поползла по стене, разрослась, как огромный черный балахон, развевающийся подобно флагу, и затянула лампу на потолке. Свет потускнел.
Сковавшие меня ужас, изумление и непонимание, оказались до того сильными, что единственное что удалось мне сделать – это сказать: «Вот, блин» и разинуть рот.
Но уже в следующее мгновение оглушительный удар в дверь, раскатившийся эхом по палате, привел меня в чувство.
Дверь с треском вылетела и, просвистев, зацепила плечо миссис Фишер. Та пронзительно зашипела и обернулась.
Внутрь влетел кто-то огромный, косматый и в нос ударил еще один запах – тот, что я чувствовала в палате отца – запах утопленника.
Он обернулся ко мне и заревел.
– Беги! – и тут же, не удостоверившись выполню я его приказ или нет, прыгнул на миссис Фишер, которая была уже, кстати, под два метра ростом.
Оба они рухнули на кушетку. Капельница, стоящая рядом, звякнула, ударившись о душку кровати, и оказалась на полу. Маска от аппарат искусственной вентиляции легких слетел от удара и заболталась на тонком шланге, как веревочная игрушка.