Что ж, они могли отдохнуть. Я собиралась сделать уборку, которую не делала слишком давно. Я собиралась распаковать кое-какие вещи Финна и убедиться, что он устроился в гостевой спальне. А потом я собиралась подстричь газон.
Но Кали и Макс были свободны.
— Мы можем покататься на наших велосипедах? — спросил Макс.
— Конечно.
Дети обменялись улыбками. Поппи и Коул обменялись взглядами, полными молчаливого «Я люблю тебя». А мой взгляд обратился к Финну.
Его глаза ждали, улыбка играла в уголках его рта.
Финн. Мой Финн. Живой.
И на данный момент — дома.
Улучшения, которые Финн внес в передний двор, превратили покос в мечту. Но задний двор был настоящим кошмаром. У меня было не только то, с чем нужно было еще поработать, но и теперь были кучи грязи и дыра в том месте, где раньше был фонтан. Я опустила газонокосилку на траву, с ужасом думая о том, сколько времени мне потребуется, чтобы это сделать.
Наверное, два часа. Может быть, три. Хотя Гэвин не дал ему превратиться в джунгли, на мой вкус, он недостаточно чисто обработал края.
После обеда Коул и Поппи уехали забирать своих детей из дома родителей Коула. Макс и Кали тратили время, которое требовалось мне, чтобы подстричь лужайку перед домом, катаясь на велосипедах по окрестностям. Но они вернулись около пяти минут назад, чтобы поиграть в своих комнатах.
Макс вернулся к «Где Уолдо?» в то время как Кали хотела разобраться с головоломкой, которую купила для нее мама.
А Финн решил вздремнуть.
Я поселила его в гостевой спальне, чтобы у него было достаточно места. Несмотря на то, что если бы он спал в нашей кровати у нас совершенно не было бы секса, я предпочитала растянуться или прижаться к нему и не хотела случайно завалиться на него во сне, рискуя задеть его сломанную ногу или толкнуться бедрами. Итак, он занял гостевую спальню, потому что это была единственная комната на первом этаже.
Весь его правый бок был чрезвычайно болезненным. Синяки держались дольше, чем я ожидала, окрасив половину его тела в темно-фиолетовый цвет, прежде чем поблекнуть до лимонно-зеленого. Я поморщилась, просто подумав о том, как он выглядел в ту первую неделю, весь опухший и синий.
Я глубоко вздохнула, потянувшись за шнуром, чтобы завести газонокосилку, но остановилась, когда хлопнула дверца машины. Затем еще одна.
Я оставила газонокосилку на месте и пошла вдоль стены дома к парадному входу, когда увидела, как трое парней вылезли из темно-синего грузовика «Олкотт», припаркованного вдоль улицы. За ним стоял прицеп для стрижки травы.
— Привет. — Я помахала им рукой, направляясь в их сторону, привлекая их внимание. Все трое парней помахали в ответ, хотя я узнала только одного из них. Вероятно, они пришли сюда повидаться с Финном, но я не хотела, чтобы они его будили. — Финн спи…
— Привет, ребята.
Моя голова дернулась в сторону. Финн сидел в своей инвалидной коляске на переднем крыльце.
— Привет, босс. — Один мужчина ухмыльнулся, указав большим пальцем на коляску. — Новые колеса? Сексуально.
Финн усмехнулся.
— Спасибо, что приехали так скоро.
— Недостаточно скоро. — Он оглядел мою свежескошенную траву. — Прости.
— Нужно покосить задний двор, — сказал им Финн. — Вы можете сделать это сегодня. А затем поставить в график на каждую пятницу.
Все трое мужчин кивнули, повернулись и пошли за своим снаряжением.
Я наблюдала с открытым ртом, как один из них снял с прицепа ездовую косилку, другой разгрузил косилку-толкатель, а третий схватил обрезной станок.
— Могу я попасть на задний двор? — спросил один из них.
Я кивнула, отодвигаясь в сторону, когда они направились к забору. Каждый из них улыбнулся, проходя мимо меня.
Когда машины заработали, я вышла на крыльцо. Я остановилась в двух шагах от вершины, так чтобы мои глаза были на одном уровне с Финном.
— Что ты делаешь?
— То, что должен был сделать чертовски давно. Отныне лужайкой будет заниматься «Олкотт».
Сколько раз я подстригала этот газон, удивляясь, почему у Финна здесь нет своей команды, которая сделала бы это за нас? Я всегда предполагала, что он хотел сэкономить деньги. Или что у него не было времени в графике. Когда мы развелись, я подумала, что было бы странно, если бы бригада косила газон его бывшей жены. Но они были здесь.
Маленький жест. Но он тронул мое сердце.
— Спасибо.
— Не благодари меня. Мне жаль, что я не сделал этого раньше. — Его глаза были полны раскаяния, когда он смотрел на меня. Его тело, хотя и было сломлено, было преисполнено решимости все исправить.
Кали вышла наружу, прервав этот момент. Она прислонилась к коляске Финна, что стало для нее новым видом объятий.
— Папа, ты не хочешь помочь мне с моей головоломкой?
— С удовольствием, милая.
Она улыбнулась ему, поцеловала в щеку и юркнула внутрь. Финн одарил меня ухмылкой, затем въехал на своей коляске обратно внутрь.
Я простояла на этой ступеньке несколько долгих минут, поражаясь тому, как много изменилось за такой короткий промежуток времени. Как сильно изменились теперь мои чувства.
Сила страха была ужасно великолепна.
Я повернулась на ступеньке, спускаясь на тротуар, затем подошла к почтовому ящику, когда вдалеке послышались звуки вращающихся лезвий, срезающих траву.
Я потерялась в солнечном свете и в том, что мой желудок впервые за несколько недель не скручивало узлами. Возвращение Финна домой было облегчением, на которое я не позволяла себе надеяться, по крайней мере вначале. В те первые несколько дней в больнице я готовила себя к худшему.
Наслаждаясь этим облегчением, радуясь тому, что мы выкарапкаемся, я не обращала особого внимания на почту. Письма Финна перестали приходить.
Финн спросил меня на прошлой неделе, было ли что-то еще, и я сказала ему «нет». Мы оба были рады покончить с ними. У нас было достаточно забот, и прошлое, ну… оно должно было остаться в прошлом. Я пролистала стопку, перекладывая мусор в одну руку, а счета — в другую.
Но затем мое внимание привлек знакомый изгиб почерка.
Все таки, мы еще не закончили с письмами.
— ПИСЬМО —
Милая Молли,
Я подвожу тебя. Я знаю, что подвожу тебя, но я не уверен, как это исправить. Максу шесть дней от роду, и, возможно, из-за того, что я был дома, до меня дошло, что я делал недостаточно. Я ухожу на работу и оставляю тебя здесь. Ты справляешься со всем этим. Дом. Дети. И встречаешь меня с улыбкой, когда я возвращаюсь домой.
Но теперь я это вижу. Я вижу, что делаю недостаточно. Ты измучена. Сегодня утром ты плакала в душе. Я чертовски ненавижу это. Я ненавижу себя за то, что подвожу тебя.
Что мне следует делать? Я даже не знаю, как задать тебе этот вопрос. Я боюсь, что твой ответ будет пустым звуком. Что бы я ни делал, этого будет недостаточно. Что ты знаешь, что я подвожу тебя, и ты разочаровалась во мне.