Нет, они просто знали то, чего не знал я: я ни хрена не мог сделать сам.
Буквально. Я не мог срать в одиночку. Я не мог самостоятельно встать со стула и дойти до туалета без того, чтобы кто-нибудь не помог мне сохранить равновесие.
Я понял это в первую же ночь, когда оказался здесь. Затем, на следующее утро, я узнал, что не могу самостоятельно принять душ или почистить зубы. Единственное, на что я действительно был способен, — это мешаться под ногами. О, и я мог есть холодные хлопья, потому что их было легко «приготовить» одной рукой.
Я бы с удовольствием питался рисовой кашей и овсяными хлопьями с медом в течение нескольких месяцев, но женщины в моей жизни не позволили бы мне отказаться от этой вкусной листовой зелени. Они пытались превратить меня в кролика.
Поппи смешала мой салат с заправкой, щедро, спасибо Богу и за это, а затем взяла с кухни вилку. Перемешав все это, я принялся за дело, поморщившись при первых нескольких укусах.
Гребаная капуста.
По крайней мере, соусом был фирменный соус Поппи — ранч (прим. ред.: соус ранч — американский соус или салатная заправка, обычно приготовленная из пахты, соли, чеснока, лука, горчицы, трав (обычно шнитт-лука, петрушки и укропа) и специй (перца, паприки, молотых семян горчицы), смешанных с соусом на основе майонеза или другой масляной эмульсии), мой любимый. Она принесла достаточно, чтобы салат был съедобным.
— Ты сегодня работаешь? — спросил я.
— Да. Молли заменила меня в обеденный перерыв, так что я смогла зайти и поздороваться.
— Я рад, что смогла.
Она коснулась кончиков моих пальцев, торчащих из гипса.
— Я тоже.
Я отложил вилку, желая уделить ей все свое внимание. На самом деле я ждал одного из этих спокойных моментов с ней. Были вещи, которые у меня не было возможности сказать ни в больнице, ни здесь, потому что вокруг всегда было слишком много людей.
— Прости.
— За что? — спросила она.
— За то, что напугал тебя. За несчастный случай. Я знаю, это пробудило много старых воспоминаний.
— Ой. — Ее взгляд опустился на стол. — Это была не твоя вина.
— Мне все равно жаль.
Ее глаза наполнились слезами, но она сморгнула их, заставив себя улыбнуться.
— Я в порядке. Это напугало нас всех. Я не хочу потерять и тебя тоже.
— Я никуда не денусь, — пообещал я.
— Хорошо. Как ты себя чувствуешь?
Моим первым ответом было сказать ей, что великолепно. Что все будет хорошо и в кратчайшие сроки все встанет на свои места. Но я так устал, что у меня не было сил лгать.
Я встретился с ней взглядом.
— Я борюсь изо всех сил.
— С болью?
— Да. Нет. — Я глубоко вздохнул. — С тем фактом, что я чуть не умер два месяца назад. Я чуть не оставил Кали и Макса без отца. И Молли…
У меня перехватило горло при одной мысли об этом. Я так усердно работал в течение стольких лет, чтобы подготовиться к такого рода несчастным случаям. Чтобы быть уверенным, что, если со мной что-то случится, они будут защищены.
Я был слеп к тому, что действительно имело значение.
Две недели назад мы получили еще одно письмо. Мы с Молли оба прочитали его, а потом отложили в сторону. Говорить было не о чем. Я подвел ее. Я и так это знал. Я написал это. Но я ни черта не сделал, чтобы это изменить.
— Знаешь, что на самом деле не так? — спросил я Поппи. — Я рад.
— Что ты выжил? — поддразнила она. — Да, мы тоже.
— Нет, что это случилось. В больнице у меня было много времени подумать. У меня было много времени, чтобы осознать… Я разрушил свою жизнь, Поппи.
— Что? Нет. Ты этого не сделал. Как только ты встанешь с этой коляски и начнешь физиотерапию, ты очень быстро начнешь ходить. Твоя рука не будет в гипсе вечно. Ты не разрушил свою жизнь.
— Нет, я не имею в виду несчастный случай. Я имею ввиду Джейми. — Я с трудом сглотнула, зная, что этот разговор будет трудным для Поппи, но она была единственным человеком, который мог бы понять. — Я разрушил свою жизнь после смерти Джейми. Я все испортил.
— Что ты имеешь в виду? — Когда я не ответил, Поппи на мгновение задумалась. И тут до нее дошло. — Ой. С Молли.
— Не специально. Молли недавно сказала мне, что вы говорили с ней о разводе. Она сказала мне, что ты беспокоилась о том, что мы расстались из-за тебя.
Краска отхлынула от лица Поппи.
— Это случилось из-за меня, разве нет?
— Нет. Не из-за тебя. Это был я. Смерть Джейми напугала меня. Я начал так усердно работать. Я хотел, чтобы Молли и дети были в безопасности, если со мной что-то случится. И это просто нарастало как снежный ком. Я знал, что не проявляю себя наилучшим образом как отец и муж. Но я был так сосредоточен на «Олкотт», на том, что могу… умереть.
— О, Финн. — Глаза Поппи наполнились слезами.
— Я потерял ее. И я думаю… Я думаю, что я оттолкнул ее.
— Не только потому, что ты боялся, что умрешь.
Я кивнул, желая, чтобы она высказала ту мысль, которую я не мог высказать вслух. Мысль, которая мучила меня, когда я целыми днями пялился в потолок своей больничной палаты.
— Ты оттолкнул ее, потому что испугался, что она умрет.
Я опустил голову, мое зрение затуманилось от слез.
— Я разрушил свою жизнь. Потому что я боялся, что в конечном итоге окажусь…
— На моем месте. — Поппи вытерла слезинку, скатившуюся с ее глаза, и взяла меня за руку. — Ты боялся, что закончишь так же, как я.
— Что, черт возьми, я натворил? — прошептал я.
Молли так старалась. Она продолжала протягивать руки, чтобы притянуть меня обратно к себе. Но я продолжал отворачиваться, отправляясь на работу. Она тянула. Я отталкивал.
Слишком сильно.
К чему я подтолкнул Молли?
— Ты должен все исправить, Финн.
— Я знаю.
— Как? — спросила Поппи. — Что ты собираешься делать?
— Ну, во-первых, мне нужно разобраться с «Олкотт». Тогда я…
— Финн. — Она закатила глаза. — Что тебе нужно сделать, чтобы понять, что «Олкотт» — это не то, с чего надо начать? Им тебе нужно закончить.
Я уставился на нее, разинув рот.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Ты хочешь жить с Молли?
— Да. — Признание этого вслух послало электрический разряд по моим венам. Я хотел жить с Молли и моими детьми. Я хотел вернуть свою семью.
— Тогда «Олкотт» должен уйти.
Никогда.
— Я не собираюсь бросать свой бизнес. — Он был моим средством к существованию. Благодаря ему у меня была уверенность в том, что моя семья будет в безопасности. Он также был моей страстью. — Должен быть способ получить и то, и другое.