Пятница. — Сегодня я ездил на осле в мечеть на базаре, построенную в так называемом арабском стиле, как Альгамбра, очень красивую. Кибла была очень красивой, и пока я любовался ею, Омар достал из-за пазухи лимон и натер им порфировую колонну с одной стороны арки, а затем попросил меня лизнуть её. Это лечит все болезни. Старик, который показывал мне мечеть, нетерпеливо тянул меня за руку, чтобы я совершил эту абсурдную церемонию, и я подумал, что меня должны были заставить это сделать. Основание колонны было залито лимонным соком. Затем я отправился к гробницам халифов; у одной из великих гробниц были такие арки и такие удивительные купола, но всё это было в руинах. Здесь десятки таких благородных зданий, каждое из которых является сокровищем, приходящим в упадок. Следующая, как ни странно, была в идеальном состоянии. Я слез с осла, а Омар занервничал, немного поколебался и посоветовался с женщиной, у которой был ключ. Поскольку у меня не было башмаков, я снял ботинки и был вознагражден, увидев следы Мухаммеда на двух черных камнях и милую маленькую мечеть, что-то вроде Св. Шапель. Омар помолился с пылким рвением и вышел, пятясь задом и громко приветствуя Пророка. К моему удивлению, женщина была очень довольна шестью пенсами и не стала просить больше. Когда я заметил это, Омар сказал, что, насколько ему известно, ни один франк никогда не заходил внутрь. Если бы хранительница мечети была более строгой, она бы меня не впустила. Я возвращался домой по бесконечным улицам и площадям с мусульманскими гробницами, среди которых были и гробницы Мемлюков. Это было очень поразительно, и уже темнело так сильно, что я подумал о Нурреддин-бее и задался вопросом, не отвезёт ли меня джинн куда-нибудь, если я переночую в одном из уютных маленьких зданий с куполами.
Мой друг-копт только что позвонил и сказал, что его брат ждёт меня в Кенне. Я не вижу ничего, кроме вежливости и желания угодить. Моё судно — «Зинт эль Бахрейн», и я несу английский флаг и небольшой американский отличительный вымпел в качестве сигнала для моих консульских агентов. Мы отплываем в следующую среду. Пока, дорогая мама.
21 ноября 1862 года: сэр Александр Дафф Гордон
Сэру Александру Даффу Гордону.
Лодка у Эмбабеха,
21 ноября 1862 года.
Дорогой Алик,
Мы отплыли вчера и, по обычаю восточных караванов, сегодня остановились в деревне напротив Каира; сегодня пятница, и поэтому было бы неуместно и не к месту отправляться в путь. Сцены на реке удивительно занимательны и любопытны, столько жизни и движения. Но лодочники искушены; вся моя команда щеголяет в новых белых трусах в честь предполагаемой скромности ситти инглизи — разумеется, за это полагается вознаграждение. Бедняги! Они очень воспитанные и тихие в своих лохмотьях и нищете, и их странная песенка, которую они напевают, довольно милая: «Эйя Мохаммад, эйя Мохаммад», до бесконечности, за исключением тех случаев, когда энергичный мужчина кричит «Йаллах!» — то есть «О Боже!» — что в повседневной жизни означает «давай». Омар ушёл, чтобы принести ещё одну или две «мелочи», которые я не учёл, а я объясняю своим рейсам, что нужно починить дверь хижины, разбитое окно и т. д., с помощью шести слов на арабском и жестов, которые они понимают и отвечают с удивительной быстротой.