Мне очень понравилась Нубия, и я с нетерпением ждал возможности отправиться туда и пожить с потомками великого Раса (главы, вождя), который развлекал меня в Ибриме и сказал, как Рейвенсвуд: «Ты пришёл в опустевший дом, и некому тебе служить, кроме меня». Это было райское место, а у нубийца были величественные манеры очень старого гордого дворянина. У меня было письмо к нему от шейха Юсуфа.
С тех пор, как я написал это, снова стало довольно холодно, поэтому мы решили остаться до тех пор, пока не станет по-настоящему жарко. Морис так очарован Луксором, что не хочет уезжать, и мы собираемся оставить лодку и жить здесь следующей зимой. Думаю, ещё через неделю мы отправимся вниз по течению. Джанет говорит, что в следующем году поднимется со мной по Нилу, и это было бы приятно. Мне немного лучше, чем было последние два месяца. Лучше всего мне было в Нубии, но я простудился в Эсне, подхватив простуду от Мориса, из-за чего стал очень слабым. Я совсем не могу ходить из-за одышки. Не могли бы вы прислать мне кресло, на котором людей переносят двое мужчин? Обычное кресло неудобно для мужчин, когда берега крутые, а я нервничаю, поэтому никогда не выхожу на улицу. Я бы хотел, чтобы вы увидели своего сына с голыми ногами, в рубашке и белых арабских штанах, бегающего вместе с феллахами. Он для всех «брат» или «сын».
Май 1868 года: сэр Александр Дафф Гордон
Сэру Александру Даффу Гордону.
Мини,
Май 1868 года.
Дорогой Алик,
Мы как раз подъезжаем к Мине, откуда письма будут быстро доставлены по железной дороге. Мы обедали в Кене и в Сиуте с друзьями и устроили фантазию в Кене. Омар шлёт вам свои искренние приветствия и надеется, что вы будете довольны тем, как он заботился о «ребёнке». Вам бы понравилось, если бы вы услышали, как девушка, которая танцевала для нас в Эсне, читала Морису лекцию о порочных путях, но она была моей старой подругой и давала хорошие и разумные советы.
Все в восторге от Абиссинии. «Слава Богу, наш паша будет бояться англичан больше, чем раньше, и султан тоже», — и когда я посетовал на расходы, они все воскликнули: «Не беспокойтесь о расходах, для вас это стоит больше десяти миллионов; ваши лица посветлели, а ваша власть возросла перед всем миром; но почему бы вам не взять нас с собой в обратный путь?»
В Кене я видел очень интересного человека, копта по имени Фаам, который стал пресвитерианцем и убедил сотню других коптов в Коусе сделать то же самое: их священником стал американский миссионер. Патриарх отправил Фаама в Судан, но тот вернулся. Он был прекрасным стариком, и я чувствовал, что смотрю в лицо христианского мученика, что было бы любопытным зрелищем в девятнадцатом веке: спокойное, бесстрашное, восторженное выражение лица было таким, как на благородных старинных итальянских картинах, и в нём совершенно отсутствовало «благочестие», которое показывает непоколебимую веру. Они с муфтием, тоже благородным стариком, спорили о религии в шутливом и дружелюбном тоне, который был бы совершенно непонятен в Эксетер-Холле. Когда он ушёл, муфтий сказал: «Ах! Мы благодарим их, потому что, хотя они и не знают истины ислама, они хорошие люди, идут прямым путём и готовы умереть за свою религию: их пример превосходен; хвала Богу за них».
14 июня 1868 года: сэр Александр Дафф Гордон
Сэру Александру Даффу Гордону.
Булак,
14 июня 1868 года.
Дорогой Алик,
Климат в Египте был отвратительным — дрожать от июньских холодных ветров на Ниле, должно быть, тяжело. Морис унаследовал мою способность ладить с «чёртовыми неграми»; вся команда целовала его в обе щёки и клялась вернуться зимой; а в стране он был на короткой ноге со всеми феллахами, с большим удовольствием ел то, что называл «дерьмом», ходил под руку с сумасшедшим дервишем, ночью приводил домой невесту и громко ругался, поминая Пророка. Хорошие манеры араба канальи стёрли с него очень неприятный налёт, который он приобрёл в Брюсселе.