Доктор Паттерсон хочет, чтобы я для разнообразия съездил в Бейрут или на один из греческих островов. Я очень слаб и задыхаюсь, но я попробую этот эксперимент. Вы бы удивились, если бы ниггер учил Мориса? Я знаю одного хаджи Дабуса, который отлично знает арабский и говорит по-французски как парижанин, а также по-итальянски, только он настоящий ниггер и лучший учитель музыки в Каире. Что делать? Это не заразно, как сказала леди Морли, и я не предложу вам молодого мулата, как и молодого храброго бельгийца. Однако я могу найти кого-нибудь в Бейруте. Каир находится в таком плачевном состоянии, что все образованные молодые люди сбежали. Морис не понимает, почему ниггер не может быть таким же хорошим, как все остальные, но думает, что вы, возможно, не одобрите.
Вы бы удивились, увидев, как старый Ахмет Ага Абд эль-Садиг, наш очень хороший друг из Асуана, уговаривает и гладит веледа (мальчика), когда обедал здесь на днях, и безудержно смеётся над глупостями Мориса. Он один из членов парламента от Асуана, богатый и уважаемый человек в Саиде. Абиссинское дело стало ужасным разочарованием для паши; он рассчитывал на совсем другое и теперь в ярости. Коптское духовенство готово нас убить. Арабы в восторге. «Да благословит Бог английского генерала, он напугал нашего пашу».
Джафар-паша подарил мне абаю из малинового шёлка и золота, а также корзину с кофе. Я был вынужден принять их, так как он отправил с ними своего сына, и отказ был бы оскорблением, а поскольку он единственный турок, которого я уважаю, я не хотел его обижать. Это было в Луксоре по пути в Хартум. Он также пригласил Мориса в Хартум и предложил отправить за ним отряд из Короско на Ниле. Джафар — вице-король Судана, очень спокойный человек, который не «пожирает людей».
Передавай привет Джанет, я скоро ей напишу, но я ленив, а Морис ещё хуже. Омар чуть не расплакался, когда Морис уехал в Александрию на неделю. «Кажется, я чувствую, как скучно нам будет без него, когда он уедет навсегда», — сказал он, и Дарфур выразил намерение поехать с Морисом. «Ты должен дать мне немного денег, — сказал он, — потому что у меня много здравого смысла, и я скажу ему, что делать». Вот такой он маленький негодник. Рабы Теренса верны здешней жизни.
22 октября 1868 года: сэр Александр Дафф Гордон
Сэру Александру Даффу Гордону.
Булак,
22 октября 1868 года.
Дорогой Алик,
Неудачное путешествие в Сирию едва не стоило мне жизни. Климат — настоящий яд для людей, страдающих чахоткой. Через десять дней после моего приезда доктор сказал мне, чтобы я уладил свои дела, потому что мне, вероятно, осталось жить всего несколько дней, и я уж точно никогда не поправлюсь. Однако мне стало лучше, и меня перенесли на борт парохода, но я был слишком слаб, чтобы что-то делать. На обратном пути мы чуть не потерпели кораблекрушение из-за того, что у русского капитана на борту была невеста, и он не следил за своим кораблём. Мы ударялись, царапались и катались по полу, и это было очень неприятно. В Бейруте сёстры милосердия не стали бы ухаживать за протестантом, а пруссаки — за нелютеранином. Но Омар и Дарфур ухаживали за мной лучше, чем когда-либо европейцы. Маленький Блэки был так же внимателен к моему здоровью, как прирождённый докторский сын, когда Омар спал. Мне совсем не понравились те немногие сирийцы, которых я видел.
6 ноября 1868 года: Алик
Булак,
6 ноября 1868 года.
Дорогой Алик,
Я уверен, что вы обрадуетесь, узнав, что мне действительно стало лучше. Теперь я чувствую, что хочу пожить ещё немного, и попрошу вас прислать мне груз лекарств. Раньше я не считал нужным просить о чём-то, что нельзя было бы отправить в Аид, но моё старое тело кажется мне очень крепким, и я думаю, что у меня ещё осталась одна или две из моих девяти жизней.
Я надеюсь отплыть через несколько дней, Морис едет в Каир, так что я отправляю это с ним. Вчера был день рождения маленькой Рейни, и я с тоской вспоминал о ней. Мне очень нравится фотография, набросок Лейтона с Джанет.