Дорогая Муттер,
Я был так рад узнать из твоего письма (которое Джанет отправила мне в Фивы на пароходе), что моё письмо из Сиута благополучно дошло до тебя. Прежде всего, мне стало намного лучше. В Каире зима была ужасно холодной и сырой, как вчера сказал мне коптский священник в Гирге. Так что я не жалею о расходах на пароход, j’en ai pour mon argent — мне всем стало лучше, и я действительно надеюсь поправиться. Теперь, когда я немного узнал эту страну, которая, по словам Геродота, не похожа ни на одну другую, я понимаю, что мог бы отправиться в Фивы, или в Кен, или в Асуан, почти ни в чём себе не отказывая, но откуда мне было знать об этом? Англичане создали иллюзию ложных потребностей и расточительности, которую, конечно, поддерживают слуги этой страны, одни из корысти, а другие по невежеству. Как только мне удалось по-настоящему убедить Омара, что я не так богат, как паша, и не желаю, чтобы обо мне так думали, он немедленно начал с чистого листа относительно того, что нужно иметь, и сказал: «О, если бы я мог подумать, что английская леди будет есть, жить и поступать хотя бы как арабы, я мог бы нанять для вас дом в Кенехе, и мы могли бы отправиться на чистом пассажирском судне, но я думал, что ни один англичанин этого не вынесет». В Каире, где мы будем, Иншаллаха, 19-го числа, Омар получит билет на самолет. снимаем жилье, берем напрокат несколько матрасов, стол и стул и, как он говорит, «держим деньги в карманах, вместо того чтобы отдавать их отелю». Я надеюсь, что Алику дошло моё письмо из Фив и что он рассказал тебе, что я обедал с «безгрешными эфиопами». «Я видел все храмы в Нубии, насколько мог добраться, и девять гробниц в Фивах. Некоторые из них удивительно красивы — Абу-Симбел, Калабши, Ком-Омбо — маленький храм в Эль-Кабе, прекрасный — три гробницы в Фивах и, прежде всего, Абидос; Эдфу и Дендера — самые совершенные, Эдфу — почти совершенный, но гораздо менее красивый. Но самый прекрасный объект, который я когда-либо видел, — это остров Филе. Это вызывает почти сверхъестественное ощущение, как лучшие пейзажи Клода, но совсем не похоже на них — совершенно другое. Арабы говорят, что Анс эль-Вогуд, прекраснейший из людей, построил его для своей прекраснейшей возлюбленной, и там они жили в совершенной красоте и счастье, совсем одни. Если бы погода не была такой холодной, когда я был там, я бы жил в храме, в зале, украшенном скульптурами, изображающими таинство погребения и воскрешения Осириса. Омар прибрал там и хотел перенести мои вещи на несколько дней, но было слишком холодно, чтобы спать в комнате без двери. В этом году ветры были необычайно холодными и дули постоянно. У нас было очень мало по-настоящему тёплой погоды, и большую часть времени мы мерзли. На берегу, вдали от реки, было бы гораздо лучше для больных.
Мустафа Ага, консульский агент в Фивах, предложил мне свой дом, расположенный среди гробниц, с прекрасным видом, если я когда-нибудь захочу его посетить. Он был очень добр и гостеприимен по отношению ко всем англичанам, которые там были. Я зашёл в его гарем, и мне очень понравились манеры его жены. Было приятно видеть, что она полностью подчиняет себе своего красивого старого мужа. У них были прекрасные дети, и однажды его мальчик, лет тринадцати или около того, катался верхом и играл в джереде, когда Абдаллах-паша приказал жителям окрестностей сделать это для генерала Паркера. Я никогда не видел такого прекрасного представления. Мы со старым генералом были очень взволнованы, и он попробовал это сделать, к большому удовольствию шейха эль-Беледа. Некоторые молодые англичане вели себя довольно высокомерно, но отказались садиться на лошадей и попробовать бросить мяч. Шейх, молодой Хассан, а затем старый Мустафа кружили вокруг, как прекрасные ястребы, и ловили брошенные в них пальмовые ветви, когда они проносились мимо. Это было великолепно, и лошади были хороши, хотя сёдла и уздечки были из лохмотьев и кусков верёвки, а люди — просто оборванцами. Чуть ниже Фив я остановился и пошёл вглубь страны в Кус, чтобы посмотреть на благородную старую мечеть, которая разрушалась. Там никогда не было англичан, и на базаре нас окружила толпа. Мгновенно пятеро или шестеро высоких парней с длинными палками взяли на себя роль нашей охраны и отгоняли людей, которые остальные были совершенно вежливы и просто любопытствовали, глядя на такой странный «гарем», а когда мы выехали из города, растворились так же тихо, как и появились, не сказав ни слова. Я дал около десяти пенсов на покупку масла, так как сейчас Рамадан и мечеть должна быть освещена, и старый служитель мечети любезно пообещал мне, что в Судный день я получу по заслугам, так как я был одним из тех назореев, о которых пророк Мухаммед сказал, что они не горды и желают добра мусульманам. Паша конфисковал все земли, принадлежавшие мечети, и выделил 300 пиастров — не 2 фунта в месяц — на все расходы; конечно, благородное старое здание с красивой резьбой и арабесками должно было разрушиться. Рядом с ним была мечеть поменьше, где, по его словам, в древности жили незамужние сорок девушек и читали Коран — по сути, мусульманские монахини. Я собираюсь спросить у алима, к которому у меня есть письмо от Мустафы, об этой аномалии.