Наша процессия, возвращавшаяся домой на лодке, была очень забавной. Мадам Мунье не умела ездить в арабском седле, поэтому я одолжил ей своё и посадил её на моего осла, и мы отправились в путь с мужчинами, бегущими с «мешхаалами» (огненными корзинами на длинных шестах) и фонарями, а капитан всю дорогу кричал «Полный вперёд!» и другие английские фразы — как настоящий морской волк. Мы приехали сюда прошлой ночью, а сегодня утром Мустафа Ага и назир спустились, чтобы проводить меня в мой дворец. У меня такой большой дом, раскинувшийся на вершине храма Хема. Как бы я хотел, чтобы ты и цыплята жили там! У нас было около двадцати рабов, которые вытирали пыль, накопившуюся за три года, и моя комната выглядит довольно красиво с коврами и диваном. Малышка Мустафы нашла дорогу сюда, когда услышала, что я приехала, и мне было приятно наблюдать, как она играет на ковре с куклой и леденцами, накрывает для куклы стол на блюдечке, раскладывая леденцы по-арабски. Она была ужасно довольна фотографией Рейни и поцеловала её. Такая спокойная, милая маленькая смуглянка, и ей, как ни странно, нравятся Рейни и ореховый сок.
Вид вокруг моего дома великолепен со всех сторон: на Нил, простирающийся перед домом с северо-запада, и на великолепный ряд зелёных и далёких оранжево-коричневых холмов на юго-востоке, где у меня есть просторная крытая терраса. Она очень грубая и пыльная, но это будет очень приятно. Мустафа только что заходил, чтобы предложить мне лошадь взаймы и попросить меня прийти в мечеть через несколько дней, чтобы посмотреть на освещение в честь великого шейха, сына Сиди Хоссейна или Хасана. Я спросил, не оскорбит ли моё присутствие кого-нибудь из мусульман, но он и слышать об этом не хотел. Пока он был здесь, зашло солнце, и он спросил, не возражаю ли я против того, чтобы он помолился в моём присутствии, и очень удобно расположился на моём ковре, чтобы совершить четыре ракааты. Мой сосед (через двор, заполненный антиквариатом) — милый маленький коптянин, который сам похож на античную статую. Я буду соседить с его семьёй. Он прислал мне кофе, как только я приехал, и пришёл помочь. Меня пригласили в Эль-Мутане, в нескольких часах пути вверх по реке, навестить Мунье, а также в Кене, чтобы навестить Сейида Ахмета, а также главу тамошних торговцев, который назначил мне цену за ковёр на базаре и, кажется, был ко мне расположен. Он был одним из тех красивых, благородных пожилых торговцев, с которых всегда начинается история в «Тысяче и одной ночи». Когда я смогу говорить, я отправлюсь посмотреть настоящий арабский гарем. Очень милая английская пара, мужчина и его жена, накормили меня завтраком на своей лодке и оказались деловыми партнёрами Росса по фамилии Эрроусмит. Они направлялись в Асуан, и я увижу их на обратном пути. Я спросил Мустафу об арабской девушке, и он очень хорошо о ней отзывался. Он должен сообщить мне, если она приедет сюда, и предложить от моего имени гостеприимство: он не знает её имени — её зовут Хагга (Паломница).
Четверг. — Теперь, когда я обосновалась в своём фиванском дворце, он кажется мне всё более и более прекрасным, и я очень грущу из-за того, что ты не можешь быть здесь и наслаждаться им. Дом очень большой, с толстыми стенами, в которых мы чувствуем себя уютно сегодня, потому что дует ураганный ветер; но внутри совсем не холодно. В некоторых комнатах у меня есть стеклянные окна и двери. Это прекрасное жилище. Две забавные маленькие совы размером с мой кулак живут в стене под моим окном, они подлетают и заглядывают внутрь, ступая на цыпочки и выглядя любопытными, как совы на иероглифах; а великолепный хорус (священный ястреб) часто посещает мой высокий балкон. Другого из моих богов-созерцателей я кощунственно убил прошлой ночью — это была змея. Омар скорее в смятении, опасаясь, что это может быть «змея в доме», ведь ислам не сверг домашних духов-покровителей.