16 мая 1840 года Люси Остин и сэр Александр Дафф Гордон поженились в Кенсингтонской старой церкви, и те немногие свидетели, которые остались в живых, до сих пор с восторгом рассказывают о красоте жениха и невесты. Они сняли дом на Куин-сквер в Вестминстере (дом № 8, с статуей королевы Анны на углу), и талант, красота и оригинальность леди Дафф Гордон в сочетании с полным отсутствием манерности вскоре привлекли к ней замечательных друзей. Лорд Лэнсдаун, лорд Монтигл, миссис Нортон, Теккерей, Диккенс, Эллиот Уорбертон, Теннисон, Том Тейлор, Кинглейк, Генри Тейлор и многие другие были завсегдатаями, и каждый выдающийся иностранец стремился познакомиться с Дафф Гордонами. Я помню, как в детстве видел, как Леопольд Ранке расхаживал взад-вперёд по гостиной и оживлённо говорил на смешанном английском, французском, немецком, итальянском и испанском языках, время от времени вставляя латинские цитаты. Я думал, что он сумасшедший. Когда господин Гизо бежал из Франции во время революции, его впервые приняли и накормили на Куин-сквер.
Первый ребёнок родился в 1842 году, и вскоре после этого леди Дафф Гордон начала переводить «Янтарную ведьму». За ней последовали «Французы в Алжире» Лэмпинга и «Замечательные уголовные процессы» Фейербаха. Вместе с отцом и матерью я переводил «Мемуары Бранденбургского дома» Ранке и «Очерки немецкой жизни». Замечательный роман Леона де Вайи «Стелла и Ванесса» оставался совершенно незамеченным во Франции до тех пор, пока не появилась английская версия, написанная моей матерью. Внезапно роман стал очень популярным, чему, как он всегда утверждал, он был полностью обязан леди Дафф Гордон.
В письме, написанном миссис Остин с прекрасной виллы лорда Лэнсдауна в Ричмонде, которую он одолжил Дафф Гордонам после тяжёлой болезни моего отца, моя мать упоминает Хасана эль Баккита (чернокожего мальчика): «Он на дюйм выше нашего величия;
peu s’en faut, он считает меня знатной дамой, а себя — великим дворецким. Хассан был важной персоной в этом заведении. Однажды вечером, вернувшись с театральной вечеринки у Диккенса, моя мать нашла мальчика, сидящего на корточках на пороге. Хозяин выгнал его, потому что ему грозила слепота, и, время от времени приходя с поручениями на Куин-сквер, он нашёл способ, как он объяснил, «умереть на пороге прекрасной бледной леди». Его глаза исцелились, и он стал преданным рабом моей матери и моим товарищем по играм, к ужасу мистера Хиллиарда, американского писателя. Я прекрасно помню, как разозлился, когда он спросил, как леди Дафф Гордон могла позволить негру прикасаться к её ребёнку, после чего она подозвала нас к себе и поцеловала сначала меня, а потом Хасана. Несколько лет назад я спросила нашего дорогого друга Кинглейка о моей матери и Хассане и получила следующее письмо: «Могу ли я, моя дорогая Джанет, могу ли я позволить себе говорить о красоте вашей дорогой матери в том состоянии, в котором она была, когда я впервые увидел её? Классическая форма её черт, благородная осанка, царственная стать, бледная, но чистая кожа, Некоторые из тех, кто её видел, поначалу называли её красоту величественной, другие — царственной, а некоторые — даже властной; но она была настолько умной, настолько проницательной, настолько властной, а иногда даже настолько страстной в речах, что никто, ощутив её силу, не мог продолжать робко сравнивать её со статуей, королевой или императрицей. Всё это касается лишь внешней красоты; истории (которые мне рассказывала сама ваша дорогая матушка) попутно иллюстрируют её доброту по отношению к ближним, попавшим в беду или страдающим. Предполагается, что Хасан был нубийцем и изначально, как следует из его имени, магометанином, он попал во владение английских миссионеров (которые, вероятно, освободили его из рабства), и в результате он не только хорошо говорил по-английски без иностранного акцента, но и всегда был готов подобрать фразы, используемые среди благочестивых христиан, и любил, когда мог, использовать их как средство воздать честь и прославление своим любимым хозяину и хозяйке; так что, если, например, случалось, что, когда их не было дома, в воскресенье приходил посетитель, ему обязательно сообщали об этом. Хассаном, что сэр Александр и леди Дафф Гордон были в церкви, или даже — поскольку его речь была на уровне — что они «посещали божественную службу». Вашей матери хватило смелости проявить истинно христианскую доброту в условиях, от которых большинство «добрых людей» слишком часто уклоняются. Услышав, что «Мэри», которую когда-то знали в доме, попала в беду из-за того, что не позаботилась о браке, моя госпожа решила обеспечить девушке хорошее убежище, взяв её в служанки. Однако прежде чем сделать этот шаг, она собрала домочадцев, объявила о своём решении слугам и приказала, что под страхом немедленного увольнения никто из них не смеет сказать Мэри ни единого дурного слова. Бедняга Хассан, маленький, чёрный, как смоль, но гордый своим полом, счёл своим долгом стать глашатаем домочадцев и, выступив вперёд перед высокими, здоровыми служанками в опрятных фартуках, от своего имени и от их имени пообещал, что они будут полностью и беспрекословно подчиняться приказам госпожи, но затем, заламывая руки и воздевая их над головой, добавил: «Какой урок для всех нас, миледи. «По случаю рождения маленького сына Хассан торжественно объявил всем гостям: «У нас родился мальчик». Ещё одна его восхитительная речь была произнесена однажды вечером, когда принц Луи Наполеон (покойный император Франции) неожиданно зашёл на ужин. «Пожалуйста, миледи, — сказал он, объявив, что ужин готов, — я сбегал и купил две порции шпрот в честь нашего дома».