Если я снова поеду в Каир, то получу письма от Абд-эль-Вариса, здешнего имама, к некоторым алимам, и увижу то, чего не видел ни один европеец, кроме Лейна. Я думаю, что с тех пор, как он был здесь, многое изменилось, и люди такого класса стали менее недоступными, чем тогда; и теперь пожилая (Юсуф предположил, что мне около шестидесяти) и образованная женщина не шокирует их и вызывает интерес. Все европейцы здесь — торговцы, и говорят они только на самом грубом языке, и не хотят знать арабских джентльменов; если они и видят кого-то выше своих слуг, то это только турки или иногда арабские купцы. Не думаю, что я уже могу прилично говорить, но я многое понимаю и немного заикаюсь.