Четверг. — Вчера днём я снова отправился на остров, чтобы посмотреть урожай и показать Салли дом моего друга-фермера Омара и деревню Мустафы. Конечно, нам нужно было поесть, и мы вернулись домой, когда уже взошла луна. С нами ходил брат Мустафы Абдурахман, такой благородный на вид мужчина, высокий, худощавый, величественный и энергичный, седобородый и с суровым лицом, но такой же ловкий и ясноглазый, как мальчик, презирающий любые средства передвижения, кроме собственных ног, и совершенно сухой, пока мы «бежали вниз». Он был похож на Вооза, богатого крестьянина-джентльмена, — только библейские персонажи могли дать представление о богатом феллахе. Мы сидели и пили свежее молоко в «домике в огуречном саду» («домик» — это аккуратная хижина из пальмовых веток) и смотрели, как луна поднимается над горами и освещает всё вокруг, как мягкое солнце. Здесь при лунном свете можно увидеть все цвета, как и днём; поэтому луна не такая яркая, как на мысе Доброй Надежды, и даже не такая, как в Париже, где она отбрасывает резкие чёрные тени и белый свет. Ночь здесь — нежный, приглушённый, мечтательный, словно заколдованный день. Мой знакомый турок из Карнака только что был здесь; он хвастался своим домом в Дамаске и пригласил меня поехать с ним после сбора урожая, а также рассказал о своей прекрасной жене в Сирии, а потом попросил меня не упоминать о ней при его жёнах.
Сейчас очень жарко; что же будет в июне? Сейчас в моей тенистой комнате в полдень 86°; в два или три часа будет жарче. Но утро и вечер восхитительны. Я постепенно сбрасываю одежду; чулки невыносимы. Тем временем мой кашель почти прошёл, и боль совсем исчезла. Я чувствую себя намного лучше; ужасное чувство истощения покинуло меня; полагаю, в моём теле должна быть кровь саламандры, чтобы оживать от такой жары. Салли чувствует себя довольно хорошо; сейчас она выглядит совсем не хуже.
Суббота. — Это отправятся завтра некоторые путешественники, последние зимние ласточки. Вчера мы вместе ходили к Гробницам королей на противоположном берегу. Горы раскалились докрасна, и солнце опустилось на Аменти, весь в огне. Мы встретились с мистером Дюммихеном, немцем, который живет в храме Дайр эль-Бахри и переводит надписи, и спустились к могиле Бельцони. Мистер Думмихен перевёл для нас очень много любопытных вещей, и я думаю, что в этом году я была больше поражена красотой рисунков, чем в прошлом. Лицо богини западного берега, Аменти, Атор или Гекаты, восхитительно, когда она приветствует короля в своих владениях; смерть никогда не была нарисована так прекрасно. Дорога долгая и очень дикая — поистине через долину тени смерти — ни насекомых, ни птиц. Наша поездка домой при лунном свете была невероятно красивой. Арабов, которые следовали за нами, очень забавляло, что я переводил с немецкого на английский и говорил по-арабски; они спрашивали, не владею ли я всеми языками мира. У одного из них были забавные теории об «Америке» (Амеллике), как они всегда её произносят. Был ли король настолько могущественным, что страна называлась «Аль Мелеке (Короли)? Я сказал: «Нет, там все Короли: ты был бы Королём, как и остальные». Мой друг был категорически не согласен: «Если все Короли, то они, должно быть, отбирают деньги у всех остальных» — восхитительная идея о королевском призвании.
Когда мы высадились на противоположном берегу, я велел маленькому Ахмету вернуться на пароме, на котором он перевёз меня и моего осла; через четверть часа я увидел его рядом с собой. Гид спросил, почему он не ушёл, как я ему велел. «Кто позаботится о даме?» — обезьянка размером с Рейни. Конечно, он устал, и по дороге домой я велел ему запрыгнуть на меня сзади по-феллахски. Я думал, что арабы никогда не перестанут смеяться и говорить «Валлах» и «Машаллах». Шейх Юсуф рассказывал о раскопках и был шокирован тем, как мумий пинают ногами. Один мальчик сказал ему, что они не мусульмане, в качестве оправдания, и он строго отчитал его и сказал, что это харам (проклято) — так поступать с детьми Адама. Он говорит, что они многому научились у Мариетты Бей, но я подозреваю, что у феллахов так было всегда. Сегодня дует сильный ветер, что хорошо для кукурузы. На ферме Мустафы готовятся к сбору урожая, пекут хлеб и выбирают молодого быка, которого зарежут для жнецов. Сегодня не жарко, всего 29° в прохладной комнате. Пыль ужасна при таком сильном ветре, всё покрыто песком, и он закрывает солнце. Мне велели каждый день во время Хамсена есть сырой лук для здоровья и процветания. Должно быть, это тоже пережиток древнего Египта. Как же я хочу увидеть вас и детей. Иногда мне становится грустно, но не стоит говорить об этом. И я чувствую себя намного лучше и сильнее. Вчера вечером я довольно хорошо перенесла долгую поездку и небольшую тряску.