Я слушал всё это в крайнем изумлении, а он сказал: «Ах! Я знаю, что вы, англичане, ведёте дела совсем по-другому; я слышал о вашем превосходном правосудии».
Это был дородный, статный, светловолосый мужчина, похожий на турка, но говоривший на просторечном наречии феллахов Нижнего Египта, так что я не мог его понять и был вынужден просить Мустафу и Омара повторять его слова. Его отец был арабом, а мать — черкесской рабыней, что и придало ему светлую кожу и рыжеватую бороду. Ему было больше пятидесяти, он был толстым и нездоровым; конечно, ему
суждено было умереть в Фазоглу, особенно в это время года. Он владел (или владел бы, если бы знал, кто владеет этим сейчас) 12 000 федданами плодородной земли между Тантахом и Саманхудом и был невероятно богат. Он часто советовался со мной по поводу своего здоровья, и я давал ему, безусловно, очень хорошие советы. Я не могу написать в письме, которое, я знаю, вы покажете, какие лекарства турецкий врач прописал ему, чтобы «укрепить» его в суровом климате Фазоглу. Интересно, было ли это сделано намеренно, чтобы убить его, или просто из-за незнания законов здоровья, таких же, как у него?