Мне лучше, и я почти не кашляю. Местные жители считают, что это благодаря заступничеству Абу-ль-Хаджаджа, который особенно меня оберегает. Я был обязан завернуться в зелёное шёлковое покрывало с его могилы, когда его сняли, чтобы пронести в процессии, отчасти ради моего здоровья и общего благополучия, а также в качестве своего рода усыновления в семью. Я слабо сопротивлялся из-за того, что был назореем, но мне сказали: «Не бойся, разве Бог не знает тебя и шейха? Из-за этого с тобой не случится ничего плохого, только хорошее». И я скорее думаю, что всеобщая доброжелательность и доброта полезны.
7 февраля 1865 года: мисс Остин
Посвящается мисс Остин.
Луксор,4
Февраля 7 февраля 1865 года.
Мой Дорогой Чарли,
Я чувствую себя довольно хорошо, но очень скучаю по дому — или, скорее, по детям. С каждым днём я всё больше и больше осознаю, что теряю своих детей. Здесь у нас прекрасная погода, и она была такой всё время; этой зимой здесь совсем не было холодно.
Месье Прево-Парадоль здесь на несколько дней — очень приятный человек, и немного хорошей европейской беседы — очень приятная интерлюдия после арабской прозы, или, скорее, инфантильности со стороны женщин. Я искал ракушки, и мне принесли несколько с Катаракт, но об улитках я ничего не могу сказать, я их никогда не видел, и я не могу обнаружить, что в нильской грязи есть ракушки. На первом Катаракт они прилипают к камням. Местные жители очень глупы в отношении природных объектов, которые им не нужны. Как и в случае с французами, все мелкие птицы — воробьи, а диких цветов нет, и во всём Египте всего около пяти видов деревьев.
Это печальный год — весь скот умер, Нил сейчас такой же низкий, как и в июле прошлого года, и песня людей, поливающих шадуф, звучит печально правдиво, когда они поют Ана га-ан и т. д. «Я голоден, я хочу кусок хлеба», — поёт один, а другой подхватывает: Мескин, мескин «Бедняга, бедняга», — или они поют песню о Сейидне Иёбе «нашем господине Иове» и его терпении. К сожалению, сейчас это уместно и звучит со всех сторон, поскольку шадуфы сильно размножились из-за нехватки волов для вращения сакиа (водяных колёс). Всё ужасно дорого, и многие болеют от слабости, вызванной плохим питанием; а ещё я слышал, что пятьдесят тысяч человек отправят работать на канал от Гизе до Сиута через Фаюм. Единственное утешение — значительное повышение заработной платы, которое, однако, сильно ударит по богатым. Моряки, которые пять лет назад получали от сорока до пятидесяти пиастров, теперь получают от трёхсот до пятисот пиастров в месяц. Так что я боюсь, что мне придётся отказаться от своего проекта дахабие. Если новый французский генеральный консул «не знает Жозефа» и выгонит меня, я буду жить в новом доме, который сейчас строит Шейх Юсуф и в котором он отдаст мне террасу и построит на ней три комнаты для меня. Я бы хотел, чтобы мне стало лучше или хуже и я мог вернуться домой. Мне действительно становится лучше, но очень медленно, я часто кашляю и очень похудел, но не так слаб, как раньше, и не так задыхаюсь.
7 февраля 1867 года: сэр Александр Дафф Гордон
Сэру Александру Даффу Гордону.
Луксор,
Февраля 7 февраля 1867 года.
Дорогой Алик,
Я наслаждаюсь «приятной беседой» с господином Прево-Парадолем так же искренне, как любой негр. Он восхитительный человек. Сегодня вечером он придёт со своим армянским товарищем Аракел-беем, и я приглашу нескольких арабов, чтобы показать ему город. Вчера я отправил гранки на пассажирском пароходе. Надеюсь, они дойдут в целости. С письмами так много хлопот, так много их теряется. Я ужасно разочарован в своих письмах, я на самом деле не считаю их хорошими — вы знаете, я не критикую свои собственные работы. Я очень рад, что людям нравятся мои письма из Кейптауна, о которых я забываю, — но, честно говоря, я не считаю Египет хорошим. Вы знаете, я не «притворяюсь», если считаю, что сделал что-то хорошо, и в целом я доволен своими переводами, но я чувствую, что все они плохие и, как говорит Морис, «сухие», когда я знаю, насколько эта страна на самом деле любопытна, интересна и поэтична.