Барон Кевенбринк был здесь вчера со своей женой, и они видели, как грабили деревни, и сказали, что люди, которых солдаты расстреливали на бегу, не оказывали сопротивления, и они видели, как солдаты угоняли овец и т. д. Вам не нужно беспокоиться обо мне. Дарвиш и его последователи не могли напасть на нас, так как мы находимся в восьми милях от пустыни, то есть горы, поэтому мы должны были вовремя узнать об этом, и мы договорились, что, если они появятся поблизости, женщины и дети из отдалённых хижин должны будут прийти в мой дом, который представляет собой настоящую крепость, а также все путешественники на лодках, и мы соберём около семисот человек, способных сражаться, включая Карнака. Кроме того, Фодл-паша и войска находятся в Кене, всего в сорока милях отсюда.
Он и не подозревает, как красив со своим смуглым лицом, когда сидит, скрестив ноги, на ковре у моих ног в белом тюрбане и синей рубашке и читает вслух. Он был очень мил. Он также спросил меня, есть ли у меня какое-нибудь лекарство, чтобы он побелел, наверное, чтобы выглядеть красивым в её глазах. Сегодня он надел тюрбан, поддавшись страсти, чтобы выглядеть как мужчина, и пренебрег своим внешним видом, потому что «когда молодые люди влюбляются, они всегда так поступают». Дело в том, что баронесса была доброй и милой и старалась развлечь его, как если бы он был белым мальчиком, поэтому восприимчивое сердце Ахмета «горело любовью к ней». Вчера днём он играл с ней в карты и, кажется, потерял голову (ему двенадцать, и он ещё совсем мальчик, хотя и очень умный), и он сказал, что хочет сыграть в игру, где ставкой будет поцелуй. Он заявил, что устал от любви к ней. Сегодня я чуть не умер от смеха, когда маленький Ахмет пришёл на урок. Я обедал с ними, она очень живая и приятная. «Кевенбринки» ушли вчера вечером. Сегодня три английских судна спустились по реке, а одно поднялось вверх. Я очень привязался к этому малышу, он так стремится Я очень привязался к этому малышу, он так стремится учиться и совершенствоваться и так удивительно умён.
Мой маленький Ахмет, который служит мальчиком на побегушках и вообще маленьким рабом, самое маленькое, стройное и тихое существо, умолял меня взять его с собой в Англию. Я бы хотела, чтобы Рейни его увидела, она бы так удивилась, увидев его смуглое личико, такое милое, с глазами, как у сони. Он настоящий маленький араб — может целый день бегать на жаре, спит на камнях и ест всё подряд — быстрый, нежный, тихий и очень ревнивый. Если я заговариваю с другим мальчиком, он набрасывается на него и прогоняет, а когда в доме был чёрный Хайр, он страдал от мучений, и на кухне постоянно спорили из-за кофе. Хайр приносил мне кофе, а Ахмет возмущался, что его функции узурпировали, — конечно, совершенно безнадёжно, потому что Хайр был огромным крепким чернокожим парнем лет восемнадцати, а бедный маленький Ахмет был не больше Рейни. Я всерьёз подумываю о том, чтобы взять это бдительное активное маленькое существо.
15 марта. Шейх Юсуф вернулся из Саламии вчера вечером. Он говорит мне, что дарвиш Ахмет-эт-Тайиб не умер, он считает его безумным фанатиком и коммунистом. Он хочет разделить всё имущество поровну, убить всех улемов, уничтожить все богословские учения, проповедуемые учёными, и проповедовать собственное откровение или толкование Корана. — Он бы разбил твои красивые часы, — сказал Юсуф, — и дал бы каждому по сломанному колесу, и так со всем остальным.