Привезти сваи поручается доктору Нессману. Если бы мы послали негров одних, то они привезли бы каких-нибудь несколько штук.
Место, куда едет доктор Нессман, находится примерно в двадцати пяти километрах вверх по течению, на очень быстрой горной реке. Судоходной река эта становится только во время половодья. Поэтому нашему доктору приходится торопиться, чтобы все заготовить к весне. Первый раз он едет туда 4 января 1926 года. Спустя несколько дней он возвращается и привозит с собой тридцать свай. Но для того чтобы набрать нужное их количество, ему еще придется съездить туда не раз.
Меж тем я распорядился нарубить пальмовых веток и разложить их для просушки, чтобы у нас было что жечь. Надо ведь будет обжигать сваи, чтобы они стали прочнее. Эта работа ложится целиком на меня. Предоставленные самим себе, туземцы либо совсем их спалят, либо недостаточно обожгут. К тому же они всегда бросают в огонь только три или четыре сваи. Я же делаю широкую насыпь; на эту насыпь кладу два десятка предварительно ошкуренных свай и располагаю их таким образом, чтобы один конец подальше выдавался над разложенным вдоль насыпи костром. Когда этот торчащий конец со всех сторон будет как следует обожжен, обжиг прекращают и поворачивают сваи таким образом, что другой их конец, тот, что лежал на насыпи, теперь остается на весу и подвергается действию огня, в результате чего свая обжигается на всем своем протяжении. Особенно хорошо все это удается тогда, когда пылающее дерево, прежде чем вынуть его из огня, проливают водой.
Когда дело ладится, я за день успеваю обжечь от двадцати до тридцати свай. С величайшим вниманием слежу я за тем, чтобы неумелое обращение со сваями не повлекло за собой несчастного случая. Сваи бывают от двух до трех метров длины и около тридцати сантиметров в диаметре. Но они такие тяжелые, что, для того чтобы водрузить одну из них на насыпь, нужны шесть или восемь мужчин. Самый ответственный момент — это опускание свай на землю. При переносе тяжестей ни один туземец не полагается на другого. Он знает, что тот способен, не говоря ни слова, бросить их общую ношу и отбежать в сторону. Поэтому едва только одному из них покажется, что другой сделал какое-то подозрительное движение, как он тут же бросает груз и отскакивает в сторону, чтобы первым позаботиться о своей безопасности. Ибо последнему падающим грузом отдавит ноги. Какого мне стоит труда приучить моих людей к тому, чтобы ни один из них не отскакивал в сторону, чтобы все они слушали мою команду и опускали сначала один конец тяжелой сваи на землю, а затем медленно клонили туда другой! За каждое подозрительное вздрагивание я штрафую виновного — лишаю его одного талона на право получения подарка. Сам же я берусь за тот конец, который последним должен быть опущен на землю. Так за несколько недель я обжигаю около четырехсот свай, причем без единой травмы. Но чего стоит мне уберечь моих подопечных от несчастного случая, может понять только тот, кому приходилось работать с туземцами.
В начале февраля я должен ехать в Самкиту, чтобы помочь миссионеру Морелю и его жене переехать. Как только они вернулись из Европы, их перевели в Бараку близ Либревиля, и теперь надо отправить все их домашние вещи вниз по реке, чтобы потом они могли перевезти их из Мыса Лопес морем в Либревиль. На речной пароход им рассчитывать не приходится. Никак нельзя быть уверенным, что в следующий свой рейс он пойдет дальше Ламбарене. Положение очень затруднительное, потому что миссионерский пункт в Самките не располагает лодками, на которых можно было бы перевезти весь этот груз. Случайно узнаю, что вверх по реке должен пойти маленький пароходик, капитан которого — мой знакомый. Он принимает меня к себе вместе с четырьмя неграми и берет на буксир большое каноэ, которое мне дружески одолжили. В Самките наш приезд вызывает настоящее ликование. Большое, грузоподъемностью в четыре тонны каноэ забирает все имущество миссии. За один день проделываем шестьдесят километров вниз по реке и прибываем в Ламбарене.
В знак благодарности г-н Морель, — а это поистине мастер на все руки, — за то время, пока он живет у нас и ждет парохода, помогает мне в начинающихся уже строительных работах. Под его руководством 15 февраля построена и покрыта рифленым железом сторожка. В этой сторожке есть запирающаяся комната, где будет храниться инструмент, необходимый при лесоповале и земляных работах. Теперь уже больше не надо будет утром, перед отъездом на работу, тратить время на выдачу топоров, секачей, кирок, мотыг и лопат, а по вечерам, перед тем как возвращаться в больницу, — мучиться в темноте, собирая, пересчитывая и укладывая весь этот инструмент!