Письма из самоизоляции
Вместо предисловия
Вместо предисловия
Итак, стоит рассказать немного о себе. Ведь, как бы ни оказалась эта книга у вас в руках (вы нашли её на книжном развале на старом Арбате или ваш луший друг вспомнил, что вы любите современную поэзию, и вручил вам томик в подарок на Новый год), вы открыли её, а потому было бы очень невежливо с моей стороны не представиться. Приятно познакомиться, меня зовут Алина. Мне 19 лет 10 месяцев и 22 дня. Я обычная московская девушка (хотя я предпочитаю говорить, что я из Красногорска), и вы бы не узнали меня в толпе метро, а скорее всего и вообще не узнали бы о моем существовании, если бы не этот текст. Но так уж случилось, что мы встретились на страницах этого сборника, а значит очень скоро вы, дорогой читатель, будете знать обо мне почти столько же, сколько и я сама.
Но для начала – пара деталей.
Во-первых:
С самого детства я была влюблена в слова. Уже в 10 лет я твердо знала, что, когда вырасту, стану писателем. Или поэтом. А получилось всего по немногу. И эта книга, состоящая из прозы и поэзии одновременно, тому наилучшее подтверждение.
Во-вторых:
Эта книга была написана после выхода не только из самоизоляции, карантина, связанного в пандемией коронавируса в 2020 году, но и в связи с выходом из жесточайшего внутреннего кризиса. Столкнувшись в начале 2019 года с обстоятельствами, к которым я (ух, какие мы нежные) не была готова, мое сознание объявило внутреннюю духовную самоизоляцию длинной почти в полтора года. Когда-то Ахматова назвала это внутренней иммиграцией, но мне еще хватает совести и скромности не ставить себя в один ряд с Анной Андреевной.
И в-третьих:
В книге описаны последние пять лет моей жизни – с момента поступления в 57-ую школу (мою третью и последнюю школу) до сегодняшнего дня, в котором я являюсь студенткой филфака МГУ, а также совершенно не той девочкой, которой я была в начале этого пути. Все стихи разделены здесь на условные блоки, и далеко не каждый из них соответствует отдельному году и идет за предыдущим (некоторые из них вообще существовали параллельно), но эти блоки для меня – существенные эпизоды моей жизни, без которых я не была бы собой и мне видится важным их разграничить и сказать о каждом по отдельности. Каждый блок начинается с небольшого письма, в котором я рассказываю об истории того времени, о людях и обстоятельствах. И, надеюсь, от этого стихи оживают только ярче.
Письмо первое
Кому-то
Куда-то
… Я даже и не вспомню, когда же это началось.
Возможно, началось все с песен. С маминых колыбельных. Теплого молочного голоса. Терпких хорватских сосен и мягких рук девушки, которая была слишком взрослой, чтобы называться другом, но в самых раз, чтобы любить, как старшую сестру. С «Бричмулы» и «Оранжевых детей», которые оранжево поют. С «ты да я, да мы с тобой». С самого нежного определения дружбы и соленых каменных ступенек, на которых зарождалось детство.
А началось все, конечно же, с книг. С разноцветных обложек и шрифта, который с каждым годом становился все меньше. С секретов, которые хранило только мое сердце. С историй, в которые не верил никто, и чулана, в котором сладко пахло деревом. С прогулянных уроков во имя новых имен и вечной любви – вечной, потому что к каждой истории можно было вернуться еще не раз.
А продолжилось все долгой дорогой. Я словно заснула вне времени и пространства и вынырнула в багряную осень пятнадцатого дня рождения, когда перешла в новую школу. И там началась жизнь. А с нею пришли люди. С нею пришли асфальтовые дороги, которые раньше не чувствовали моих ног, и бумажные стаканчики кофе, в которых был недосып, а иногда – любовь и крепко сжатые пальцы. Пресловутое «я с тобой», названное без слов. Пришли мысли и новые страны, запахи – Севастополь, Греция, Новгород, Узбекистан, которые я увидела в поездках с классом. Мир стал объемным и наложил за это свою ответственность. Теперь я должна была стать его последовательницей и не просто смотреть, но видеть и говорить обо всем, что он шептал мне на ухо раскаленными летными днями на Гоголевском бульваре, звездными ночами у самой кромки греческого моря в Талло, городе самого вкусного замороженного йогурта и собак, голыми ступнями на мокрой траве мужского монастыре под Великим Новгородом, прохладной речной водой. Мир был наполнен простыми радостями и тонкими ниточками, которые превращались на моих глазах в слова. Шутками и страхом, первобытным страхом, перед классным руководителем, которого нужно было называть по имени и отчеству. Гитарными струнами и обшарпанными лестницами. Друзьями, которые превращались в чужих людей, и чужими людьми, которые протягивали руку и говорили «не причиняй себе боль». Руками, которые обнимали, и поездами, самолетами, которые пели колыбельные новых стран. Фильмами, которые стали серьезнее. Книгами, что стали добрее и глубже. Мир говорил на языках, доступных только нам с ним, и понимание этих языков резалось, как крылья где-то под сердцем, и становилось больно. Хотелось кричать, но я не умела. А когда научилась, уже привыкла не позволять себе этого.