Венеция 1, 18 августа 1858.
В то время как Вы носились по горам й престраннейшим образом сопоставляли Монблан с сахарною головою, я с ног сбился, отыскивая для Вас раковины. Никогда я не видел ничего уродливее того, что теперь везу Вам. Возможно, однако ж, что у меня отберут все на таможне или что они сломаются в пути. Я буду этому только рад, ибо никогда еще . к человеку со вкусом не обращались с подобной просьбою.
В Венеции меня охватило столь сильное чувство грусти, что я почти уже две недели никак не могу от него избавиться. Конечно, архитектура впечатляет, но она лишена и вкуса и воображения; а те общие фразы, какие я всегда слышал о венецианских дворцах, вызвали у меня к ним лишь отвращение. Каналы очень напоминают Бьевр 2, а гондолы подобны не слишком удобным катафалкам. Полотна в Академии 3 мне понравились — я имею в виду второстепенных мастеров. Нет там картины Паоло Веронезе, которая стоила бы «Брака в Кане» 4, нет Тициана, который мог бы сравниться с дрезденским «Динарием кесаря» 5 или парижским «Коронованием терновым венцом» 6. Искал я что-нибудь Джорджоне. Нб в Венеции его вовсе нет7. Зато народ мне здесь нравится. Улицы заполнены очаровательными девушками, босоногими, с непокрытой тыловой; если бы как следует их отмыть щеткою да еще и с мылом, они стали бы ничуть не хуже Венеры Анадиомены8. Более всего мно претит запах на здешних улицах. Эти дни повсюду жарили оладьи, и дышать было решительно нечем. Я присутствовал тут на довольно занимательном действе в честь эрцгерцога 9. Ему пели серенаду на протяжении всего пути от Пьяцетты 10 до железного моста 11. Мы все размещались в шестистах гондолах, следующих за большим кораблем, на котором везли музыкантов. На каждой гондоле горел фонарь, всюду жгли красные и синие бенгальские огни, освещавшие неправдоподобным сказочным светом дворцы на Большом канале. Но самая потеха начинается перед мостом Риальто 12. Причем проходить его стремятся все одновременно. Никто не желает ни отступать, ни повременить, таким образом в течение часа с лишним весь канал между дворцом Лоредано1$ и Риальто представляет собою неподвижный мост. Стоит между двумя лодками образоваться щели шириною в ладонь, как в нее тотчас вклинивается нос чьей-нибудь гондолы. То и дело слышится хруст обшивки и время от времени ломается весло. Примечательно, что при этакой давке, которая во Франции привела бы ко всеобщей драке, не произносится ни единого бранного или в сердцах сказанного слова. Народ этот вскормлен на молоке и кукурузе. Сегодня я видел, как прямо посреди площади Сан-Марко какой-то монах упал на колени перед австрийским капралом 14, вздумавшим его арестовать. Более жалкого зрелища и представить себе нельзя; происходило это к тому же как раз напротив знаменитого льва! Я жду приезда Паншщи 15. И пока бываю понемногу в свете, А больше хожу по библиотекам и веду довольно тихую жизнь. Вчера я повстречал армян — вс^9 как один, красавцы, которые при виде сенате-ра тотчас преобразились в армян константинопольских; они вручили мне эпическую поэму одного из древних своих поэтов,, Прощайте; в Генуе я буду, вероятно, к 1 сентября18; в Париже наверное — в октябре, а в Вене — сразу по получении Вашего письма. Последние дня четыре или пять чувствую себя довольно сносно с А перед тем две недели сильно хворал. Еще раз прощайте.
Генуя, 10 сентября 1858.
По прибытии сюда получил Ваше письмо от 1-го числа, за которое и благодарю Вас. Но Вы ничего не пишете о моем письме, посланном из Брешии, кажется, тоже около 1-го числа сего месяца. Я писал, что с сожалением покинул Венецию и беспрестанно думаю о Вас.— Озеро Комо мне понравилось. Остановился же я в Белладжо1. И в одной из довольно живописных вилл, расположенных вокруг озера, разыскал госпожу Паста 2, которую не видал с тех пор, как она служила украшением Итальянской оперы. Она равномерно раздалась в ширину. Выращивает капусту ш уверяет, что счастлива не менее, чем когда к ее ногам бросали венки и сонеты. Мы поговорили о музыке, о театре, и она сказала, поразив меня верностью этой мысли, что никто после Россини не создал оперы, которая звучала бы так едино и где все части сливались бы в неразрывное целое. Все же созданное Верди и иже с ним напоминает клоунский наряд.