Новостей никаких. Нам говорят, что и не стоит ждать их раньше, чем недели через две. В Германии по-прежнему царит величайшее брожение; но похоже, что вследствие этого больше будет выпито пива, нежели пролито крови. Пруссия из всех сил сопротивляется давлению со стороны Franzosenfresser *. Теперь они кричат о том, что ладобно-де вернуть не только Эльзас, но и немецкие провинции в России. Последняя эта шут- ' ка, похоже, означает, что подъем тевтонского энтузиазма не имеет под собою сколько-нибудь серьезной, продуманной платформы. Г. Иван Тургенев, прибывший на днях прямиком из Москвы, говорит, что вся Россия молится за нас и что армия с радостью схлестнулась бы с австрияками. Попы в своих проповедях возвещают, что Бог накажет австрияков за те гонения, каким они подвергают православных греков славянского, происхождения, и организуют подписки для посылки хорватам славянских библий и религиозных брошюр, дабы уберечь их от паписткой ереси. Все это смахивает на политическую пропаганду панславизма.
В последние дни затевается яростная атака против министерства.
Дерби 3. Лорд Пальмерстон4 и лорд Джон5 будто бы готовы мириться (вещь маловероятная) или же,— что более вероятно,— совместными усилиями сбросить нынешний кабинет. Радикалы обещают поддержать их. Виги полагают получить триста пятьдесят голосов против двухсот восьмидесяти. Но каким бы образом все ни повернулось, я не думаю, чтобы от этой перемены мы много выиграли. Лорд Пальмерстон хотя и учинил своими руками итальянскую заваруху, не станет ее поддерживать, равно как и лорд Дерби. Разве что она не станет играть на руку Австрии и не будет создавать трудности нам.
Я получил письмо из Ливорно. Мы вошли туда под дождем цветов ь и золотых блесток, которые дамы кидали из окон.
Прощайте; напишите поскорее разумное письмо, без всякой дипломатии. Мне очень важно знать, как сложатся Ваши дела, ибо от них зависят и мои собственные планы.
Париж, 11 июня 1859.
Из столицы уезжать я не намерен Если Ваш брат по-прежнему командует батареей осадных орудий, сдается мне, что из Гренобля он уедет лишь тогда, когда австрияков отбросят в знаменитый их треугольник или прямоугольник, или бог его знает что. А по мнению наших военных, это может произойти лишь после битвы при Лоди, ибо говорят, есть места, обладающие привилегией притягивать к себе армии *. Однако ж никто, по-моему, еще не понимает, что такое война теперь, после изобретения железных дорог, телеграфа и пушек с нарезными стволами. Я больше ни во что не верю и умираю от беспокойства. Влиятельные политики, бургграфы и прочие — люди не более разумные, чем прежние военные,— заявляют, что вся Европа готова, умоляя и грозя, стать посредником между Аддой и Минчо 2. Что ж, оно и в самом деле вполне вероятно, да только я не слишком понимаю, как это может уладить дело. Неужто после знаменитой фразы «Sin all’Adriatico» * оставить Италию свободной лишь наполовину? Как можно надеяться, что двадцатичетырехлетний император 3, упрямый и к тому же руководимый иезуитами, в досаде от понесенного поражения, признает все свои ошибки и запросит прощения! А итальянцы, которые до сих пор вели себя как святые, разве они не пойдут на любые безумства, лишь бы сорвать переговоры? И если вся Европа сядет нам на шею, как выпутаемся мы из этого, не прибегнув к помощи силы, что всегда наготове, силы, именуемой Революцией, которая распространится повсеместно, если ее, конечно, примут из наших рук? Похоже, что Австрия намерена бросить в Италию все свои силы, до последнего солдата. Все это куда как невесело и мало утешительно, однако ж тем более надобно запасаться силами и мужеством, дабы противостоять всем возможным бедам.
♦ «До самой Адриатики» (мг.).
Я думаю о прекрасной погоде, какая стоит нынче, и о листьях, таких в эту пору зеленых. В прошлом году я был в это время в Швейцарии и даже вообразить себе не мог всего того, что уже произошло и что еще произойдет. Прощайте; Вы знаете, с каким нетерпением я жду Ваших писем. И не забывайте точно и ясно сообщать мне все Ваши планы.
Париж, (13у июля (1859}.
Почему Вы так долго не давали о себе знать? Теперь мне представляется очевидным, что Вы не собираетесь покидать (Гренобль), и потому я умираю от желания поехать и повидаться с Вами там. Мы с леди *** могли бы устроить прогулку по горам Дофине. Поразмыслите над моим предложением. Вы не поверили бы, как часто — с тех пор, как установилась хорошая погода,— посещают меня видения; то мне видится Аб-бевиль 4, то Версаль.