Меня трясло от ее вида. Я не могла понять как она одним махом растоптала все то, что мы строили годами. Как она собственное твердолобие, желание быть в центре внимания, желание быть правой ставит выше нашей дружбы. Как это вообще произошло? Может мы просто «переели» нашей дружбы и теперь нас тошнит. Все мои попытки удержать тонкую ниточку на которой висели наши отношения с треском проваливались о нежелание ее идти на контакт. Она обвиняла во всем меня, я не отрицала ничего, просто слушала. Но в момент, когда она назвала меня плохим другом, мне захотелось ее ударить. Как хочется ударить мужчину, который называет тебя «шлюхой». Может я плохая дочь, ужасная сестра, как жена – я вообще никакая. Но то, что я плохой друг...больно. И она как всегда била по самым больным местам. Инстинкт самосохранения напомни, что нервничать мне нельзя и я решила, что если так будет лучше, то пусть будет так. я оставила деньги, браслет и сладости. со словами «если что – ты знаешь где меня искать» я вышла от нее. Больше мы не виделись.
Вопрос вставал следующим образом: я могла проглотить все претензии и обиды, сделать вид, что мне все равно и продолжать общаться как ни в чем не бывало. Собственно, так оно и потом и стало бы. Либо устроить очную ставку, выяснить все точки над «и», показать свою гордость и, скорее всего точно лишиться нашей дружбы. Я говорила себе, что надо бороться. Столько лет дружбы – это же редкость, ну психует человек, вот такая вот она по темпераменту, с характером. Все мы с характером. Ну да, не дорожит, не поняла еще, не доросла, не теряла. Потом поймет, не глупая, позже, нужно еще время. Затем, после очередной её выходки я стала за собой замечать, что уже с опасением жду каждый раз совместных пересечений, а что случится в этот раз? И чем чаще мы встречались, тем ярче звучала эта мысль в голове. Я отгоняла её. Каждый раз. И каждый раз оказывалась права. Вот насколько хорошо я знала её. Потом я даже стала предсказывать что она выкинет в этот раз: притворится пьяной, больной, спровоцирует кого-то, ударит или обидится. Я стала интуитивно понимать зачем она все это делает. И не понимать, как дальше за все это бороться, и, собственно, зачем – с этой минуты руки стали опускаться. Я опять оказалась права. Я уже знала, что она вывернет ситуацию так, что с краю буду я. Вопрос о том надо ли мне это - становился ребром. Последней каплей стал удар в больное место. То, о чем знала только она. И если все остальное я могла списать на характер и стечение обстоятельств. То этот случай был идеально спланирован так, чтобы удар был смертелен для меня. Инстинкт самосохранения, спасибо матери-природе, у меня еще работает. Хоть и сохраняться особо желания нет. Короче, я решила держать дистанцию. Я могу понадобиться ей в любую минуту – я буду рядом, но подпускать ее к себе, впускать в свою жизнь уже не хочу. Всё, маски сняли. В театре осталась одна кошка.
А теперь ты, дорогой N. В наших беседах и встречах я исцелялась. Никто как ты обо мне не заботился. Не любил так, как ты. В этой любви было мое спасение. Я дышала тобой как кислородом, подающимся из кислородной подушки на ИВЛ. Но ты осознанного его отключил. И это тоже больно. Но история с Кирой меня научила тому, что это мы можем решать кто нам причин боль, мы сами решаем больно ли нам. Я - центр и опора для себя. Я - кошка на сцене моей жизни. Я - моя кислородная подушка. Я дышу сама.
Письмо 8.
Помнишь как мы возвращались с уикенда с друзьями?
Мы ехали по практически пустой дороге, встречных машин было не так уж и много. Ехали молча. Устали. Позади остались насыщенные выходные. Впереди – напряженная рабочая неделя, неделя друг без друга. Я посмотрела в окно: солнце остывающими, но ещё всё теплыми лучами играло с ветками деревьев. Неубранные поля колосились золотистым светом. И машина наполнилась приятным оттенком, уютом и запахом чего-то родного. Из колонок донеслись знакомые нотки. Захотелось петь. Я начала подвывать в такт мелодии. Хорошо.