Я хочу рассказать вам один случай, бывший у нас, который относится к настоящему предмету. Почти за двадцать два года пред сим, после времен Императора Александра, произошли здесь многие смуты и бедствия, касавшиеся или всех людей, или в частности Христиан; было весьма много и частых землетрясений, произведших не малые опустошения в Каппадокии и Понте, где некоторые города совершенно разрушены и поглощены разверзавшеюся землей. Из-за этого было воздвигнуто тяжкое гонение на нас — Христиан, которое сделалось еще тяжелее оттого, что возникло нечаянно после продолжительного спокойствия, при внезапном и необычайном бедствии, смутившем народ. В то время правителем нашей области был Серениан, гонитель злой и жестокий. Когда верующие, находясь в страшном замешательстве и боясь гонения, убегали в разные места и оставляя свое отечество переходили в другие части области (а переходить можно было потому, что это гонение было не общее, а местное), явилась здесь какая-то женщина, которая, будучи в исступлении, выдавала себя за пророчицу, будто бы действующую по внушению Святого Духа. Главные демоны так управляли ее действиями, что она долго увлекала и обманывала братство, совершая чудные и необычайные дела; она даже предсказала, что произведет землетрясение, — не потому, чтобы демоны были столь сильны, что могли бы приказать земле трястись или привесть в беспорядок стихии, но потому, что нечистый дух, предвидя и зная, что последует землетрясение, предваряет будто он сделает то, что на самом деле только предвидит. Такими лжами и похвальбами она покоряла умы так, что ей повиновались и следовали за нею, куда приказывала и вела; в жестокую зиму эта женщина ходила по снегу босыми ногами и от такой ходьбы ни сколько не испытывала ни боли, ни повреждения; говорила, что спешит в Иерусалим, откуда будто бы и пришла. Здесь, как потом открылось, она обольстила одного простого пресвитера и диакона, которые и пристали к ней. Но вскоре противостал ей один из заклинателей, муж испытанной честности и всегда строго соблюдавший церковное благочиние; он, будучи к тому подвигнут многими, сильными в вере и достохвальными братьями, решился смирить одержавшего женщину нечистого духа, который за несколько пред сим ловко намекнул, что придет какой-то противник, неверный искуситель. Заклинатель, вдохновенный благодатью Божией мужественно противостал ему и обнаружил, что этот дух, которого считали святым, есть дух самый негодный. А между тем та женщина, много чрез наваждение и чары демонские сделавшая для обольщения верующих, дерзала даже часто подражать совершению евхаристии, освящая хлеб с приличным молением и принося жертву Господу не без таинства обычного славословия; она тоже крестила многих, употребляя обычные и законные слова вопроса, так что, по-видимому, нисколько не отступала от церковного правила. Так что же мы скажем о ее крещении, которым, чрез женщину, крестил сам негодный демон? Не уже ли Стефан и его поборники одобрят это крещение? а тем более то, где не было даже ни знамения Троицы, ни законного и церковного вопроса? Можно ли поверить, что даровано отпущение грехов и правильно совершилось возрождение чрез спасительное омовение там, где все имело вид истины, а только производилось по действию демона? А может быть защитники еретического крещения отстаивают и то, что демон, именем Отца и Сына и Св. Духа, мог даровать благодать крещения; потому что у еретиков тоже заблуждение, тот же демонский обман, так как у них нет вовсе Святого Духа. Стефан усиливается доказать, что и при еретическом крещении дарует освящение присущий там Христос. Но если справедливы слова апостола: «елицы во Христа крестистеся, во Христа обдекостеся» (Гал. 3, 27); то конечно кто там во Христа крестился, тот и облекся во Христа; а если облекся во Христа, то мог получить и Святого Духа, посланного Христом, — разве у еретиков, быть может, и есть Христос, облекающий в Духа, да Духа Святого нет там!
Теперь и остальное, что вами изложено во всей полноте, пробежим кратко, потому что возлюбленнейший наш Рогациан диакон весьма спешит к вам. Нам следует спросить тех, которые защищают еретиков: какое у них крещение, — телесное иди духовное? Если телесное; то они крещением нисколько не отличаются от Иудеев, употребляющих его просто для обыкновенного омовения нечистот. Если же духовное; то как оно может быть у тех, у которых нет Святого Духа? И потому вода, которою там крещаются, служит только для телесного омовения, а не для таинства крещения. Если бы крещение еретическое могло служить для совершенного обновления, — для второго рождения; то крещаемых у еретиков надлежало бы признавать не еретиками, а чадами Божиими, потому что вторым рождением, бываемым в крещении, рождаются Божии чада. Но невеста Христова, которая одна только рождает чад Божиих, есть одна, — это кафолическая Церковь. У Христа нет многих невест, и потому апостол говорит: «обручих вас единому мужу деву чисту представити Христови» (2 Кор. 11, 2). В другом месте Писания сказано: «слыши дщи и виждь и прикдони ухо твое, и забуди люди твоя, — и возжелает царь доброты твоея» (Псал. 44, II. 12). И еще: «гряди от Ливана невесто, прииди и прейди из начала веры» (Пес. пес. 4, 8). Тоже: «внидох в вертоград Мой сестро Моя невесто» (Пес. пес. 5, 1). Мы видим, что везде упоминается об одном только лице; следовательно невеста только одна. А как еретическое скопище не есть одно с нами; то оно не есть и невеста, но подложница и любодеица и след. не может рождать чад Божиих. Разве, — как думает Стефан, ересь рождает только и предлагает, а предложенных принимает Церковь и тех, коих не рождала, воспитывает, вместо своих, тогда как она материю чужих детей быть не может! — Христос, Господь наш, ясно показывает, что невеста у Него одна и объясняя таинство таковой единичности говорит: «иже несть со Мною, на Мя есть; и иже не собирает со Мною, расточает» (Лук. 11, 23). Если же с нами Христос, а еретики не суть с нами, то очевидно, что они противники Христа; и если мы собираем со Христом, а они не собирают с нами, то нет сомнения, что они расточают.