7-го апреля.
Жена моя тебе кланяется и благодарит за поздравление. Еще прощай.
62. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
11 апреля 1826 г. Петербург
Любезнейший князь Петр Андреевич. Очень виноват перед вами; но более меня виноваты обстоятельства. Я ждал каждую неделю окончание моего альманаха и насилу дождался. Вы, я думаю, уже получили его. Очень благодарен за ваши прекрасные цветы и жалею, что не мог всех поместить, особливо "Коляску" {1}. Она уже была напечатана с маленьким пропуском; но после 14-го числа совершенно выкинута цензорами, и все за такую безделицу, какую вы никак не отгадаете, ежели бы я вам не сказал. Стих: _что я не подлежу аресту_ и _воздушные кесари_ испортили все дело. Что прикажете писать после этого? Но, говорят, мы скоро получим Цензурный кодекс {2}. Как бы он строг ни был, все мы будем подчинены закону положительному, а не капризу произвольному г-на цензора. Надеюсь, вы не оставите меня и на следующий год и подарите новыми вашими произведениями. Булгарин очень смешон, ему хочется показать, что он не совсем понял _Семь пятниц на неделе_ {3} и скрепя сердце хвалит их. Будьте здоровы, пишите более. Сколько бы вы ни написали, вас всё будут читать много.
Прощайте, любите вашего
Дельвига.
11 апреля
1826 года.
63. Г. С. и А. Н. КАРЕЛИНЫМ
14 апреля 1826 г. Петербург
Поздравляю вас, милые друзья наши, с новой гостьей мира и с праздником пасхи. Молю планеты, под влиянием которых родилась ваша Софья, об ее счастии. Зная вас, знаю, каково будет ее сердце. Простите. Любите
Дельвига.
64. П. А. ОСИНОВОЙ
7 июня 1826 г. Петербург
Милостивая государыня
Прасковья Александровна.
Спешу отправить вам два анкорка столового вина и анкорок французской водки. Красное стоит 80 рублей: оно вино чистое, но требует быть разлито, и пить его должно, когда оно немного постоит у вас в погребе. Белое хорошо без предисловий и стоит 70 р. Французской водки решился купить целый анкорок за ее хорошие достоинства и в уверенности, что она, сколько бы ни стояла, никогда не испортится. Цена 180 р., а за все 330 р., в остатке у меня 30 рублей. – Мне благодарить вас за память, а вас трудно забыть! У меня теперь одна молитва к моим Пенатам: нельзя ли заманить в нашу обитель Тригорскую гостеприимную хозяйку. Пушкина, вероятно, пустят на все четыре стороны, но надо сперва кончиться суду. Что за времена! Я рад моему счастию, рад подруге моей, которая научила меня прелестям тишины домашней, и ей, по всем вероятностям, обязан удовольствию покупать для вас вина и надеяться на свидание с вами. Простите, любезнейшая владычица гор, засвидетельствуйте мое почтение вашему милому семейству.