Ты спрашиваешь, как мы можем быть уверены, что все истинные книги вошли в канон, а ложные нет. Боюсь, что у меня нет окончательного ответа. Я не могу исключить теоретическую возможность того, что какие-то книги из канонизированных не должны были войти в Новый Завет (например, Послание Иакова, как подозревал Лютер). Нельзя также исключать и возможность того, что какие-то богодухновенные книги, которые могли быть включены, были упущены.
Но я не буду страдать бессонницей по этому поводу, так как у меня есть три важных убеждения.
Во-первых, в какой-то момент жизни я должен верить в Божье предвидение. Если Он потратил время и усилия, чтобы воплотиться и спасти нас, я верю, что Он также проконтролировал и то, каким образом информация об этом событии достигает нас. Иисус обещал своим ученикам, что Дух вдохновит их, и мир поверит в Него через их слово. И если Он вдохновил всю эту работу, то я должен верить, что Он позаботился и о ее включении в канон. А если книга «упущена», это означает, что она не была очень важной.
Во-вторых, процесс канонизации книг Библии не был второстепенным делом для ранней церкви. Те люди умирали за свою веру и хотели быть уверенны, что всё, во что они верили, основывается на Слове, исходящем из уст Божиих. Никто не хочет умирать за ложь. Поэтому они применяли к каждой книге очень строгие критерии. Кто написал книгу? Когда? Согласуется ли ее содержание с другими книгами, которые уже признаны богодухновенными? Была ли эта книга признана богодухновенной в церквях изначально? Обладает ли она изменяющей силой Слова Божьего? Тем людям было проще, чем нам, ответить на эти вопросы, и они больше теряли, если отвечали на них неправильно. Таким образом, я чувствую, что могу доверять их решению. Кроме того, эти книги несут в себе свидетельство христиан на протяжении мировой истории, которые верили, что они вдохновляют и меняют жизни. И если какая-то книга Библии вызывает сомнения у меня, то это скорее моя самонадеянность, чем дефект книги.
И, наконец, даже если кто-то отвергает некоторые послания, вызвавшие споры в ранней церкви (а именно те, что не были признаны всей церковью до пятого века), Новый Завет не теряет много от этого. Новый Завет – невероятный монумент, который стоит очень прочно, даже если удалить несколько заслуживающих внимания камней. Много споров, например, вызвало второе послание Петра, так как его стиль сильно отличается от первого послания. Но это легко объясняется: Петр сам говорит, что заручился поддержкой Силы в написании первого послания – 1 Пет. 5:12. И даже если кто-то все равно не принимает второе послание, что это меняет? То же и с третьим посланием Иоанна, посланием Иакова, посланием Павла к Евреям и Откровением Иоанна Богослова. Это очень хорошие книги, и я рад, что они вошли в канон. Но главное в том, что никакая центральная часть спасения не зависит от существования этих книг.
Таким образом, утверждение, что протестанты обязаны своей Библией Католической церкви 5-го столетия, ошибочно. Фактически, если определять Католическую церковь линией пап, которые возглавляют ее, то трудно сказать, что до VI века вообще существовала официальная Католическая церковь (и даже позже).
Тема же о различиях между католической и протестантской Библией не имеет ничего общего с темой канонизации Нового Завета. Разница Библий идет от реформации Лютера в церкви в XVI веке. До этого времени официально канонизированные книги Библии дополняла апокрифическая литература. Мнения церковных лидеров об этой литературе расходились. Одни признавали ее наравне с Библией, другие нет (эту двойственность мы унаследовали от иудаизма). Обычно апокрифы включались в Библейский канон как «наставническая» литература, но она не имела того же авторитета, что сама Библия.
В период Реформации сомнительный статус апокрифов должен был быть прояснен в виду некоторых причин. Католические лидеры хотели цитировать эту литературу в поддержку ряда своих доктрин, которые Лютер отрицал (например, чистилище). Поэтому Лютер был абсолютно против каноничности апокрифов, и это подвигло Католическую церковь к противоположным действиям, а именно к безусловному признанию этой литературы. Обе позиции были «новыми» в истории церкви.