Выбрать главу

– Наверно, не стоит говорить, что среди политиков правят подчас мелкие страстишки, недостойные даже пансиона для девиц. Посему моя откровенность в письмах к Аболеру может погубить меня даже сейчас. А я, признаться, совсем не хочу оказаться на задворках. Уж лучше ежегодно расставаться с кругленькой суммой. Этот Скорпион, конечно, кровопийца, но строго следит за тем, чтобы не высасывать своих жертв досуха.

– Расскажите об Аболере. Часто ли вы с ним виделись?

– Дважды. В Лондоне, когда он нанимал меня, и в Швейцарии, когда я просил его уничтожить письма. И еще: в пятьдесят шестом я ездил к его вдове справиться о них. Она ответила, что знает лишь одно: Аболер понял, что медленно умирает от рака, и за два месяца до кончины уничтожил всю личную корреспонденцию. К его домашнему бункеру с конфиденциальными досье доступ имел один он.

– Значит, кто-то снял с ваших писем копии, когда Аболер был еще жив, – предположил Джордж. – А ваша поездка в Швейцарию? Кто был у Аболера тогда? То есть… не мог ли кто-нибудь подслушать вашу просьбу уничтожить письма?

– Никто, если только в кабинете Аболера не было микрофона. А если говорить о посторонних – да, они были. В тот день Аболер давал обед. Но из гостей я почти никого не помню.

– А кого помните?

– Дайте подумать. Был там один итальянец – высокий, светловолосый. Я считал его миланским собкором Аболера, а не забыл потому, что блондин среди итальянцев – редкость. Фамилию его мне уже не вспомнить. Но с ним была женщина – любовница, как сказал мне, по-моему, сам Аболер. Привлекательная, латинского типа. Я отлично помню ее имя – Мария, так звали мою мать.

– А фамилию?

– Запамятовал. Однако с ними был еще мужчина – пожилой лысоватый еврей. По-моему, он возглавлял какую-то театральную постановку, которую финансировал Аболер.

– А остальные гости?

– Помню их очень смутно. Это, по большей части, были совсем молодые люди – то ли швейцарцы, то ли французы. Аболер любил молодежь.

– Англичанки среди них не было?

– По-моему, нет. Теперь я жалею об одном – надо было настоять, чтобы Аболер сжег письма при мне. Но я ему полностью доверял. И до сих пор уверен, что он выполнил мою просьбу. – Отойдя к буфету, Берни поставил пустую рюмку на мраморную полку.

– Деньги Скорпиону вы перечисляли на счет «Скорпион Холдинга» в Сити? – осведомился Джордж.

– Да.

– И что вы думаете по этому поводу?

Берни повернулся к Константайну и с улыбкой ответил:

– Окольным путем я, конечно, наводил об этой фирме справки, но ничего узнать не смог. Впрочем, пойди я даже в высшие круги банковской службы безопасности, что означало бы раскрыть все карты, я не добился бы успеха. Оружие Скорпиона – не только шантаж, но и скрытность. Так помог ли вам мой рассказ?

– Пока нет, но в дальнейшем он может мне пригодиться.

– Значит, вы намерены продолжать поиски Скорпиона?

– Да.

– Прекрасно. Я сделаю для вас все, что в моих силах. – На мгновение голос пэра дрогнул, ослабел, словно тяжкие воспоминания выбили министра из колеи.

– Вы получали письма от Скорпиона многие годы, – продолжил Джордж. – Составилось ли у вас о нем какое-нибудь впечатление?

Берни распрямил плечи, словно сумел скинуть с них усталость, сверкнул глазами и снова стал министром, повелителем избирателей.

– Я бы назвал его человеком светским, умным, образованным; безжалостным, но лишь в пределах, которые он сам себе установил. Мне всегда казалось, что подобных мне у него много, то есть больше известных нам четверых. Вымогательством он явно занимается профессионально, а потому знает о человеческих слабостях и тщеславии все. Впрочем, будь ему выгодней не шантажировать меня, а уничтожить, он сделал бы это не колеблясь.

Вернувшись домой, Джордж позвонил профессору Дину. Их беседа была краткой, и Джордж решил, что она обязательно когда-нибудь зачтется против Скорпиона, если удастся добраться до него. Едва только Джордж огорошил профессора своим сообщением, тот заговорил таким упавшим голосом, что Константайн от жалости невольно стиснул трубку в руках. Жена профессора должна была вернуться под вечер. Джордж договорился встретиться с ним в ресторане «Траут» в Годстоу, а Люси посоветовал сказать, что профессора вызывают в Оксфорд.

Потом Джордж позвонил Никол я и предупредил, что едет к ней. Николя не была от этого в восторге, это было понятно из того, как она ответила, что как раз моет волосы, но Джордж заявил, что ему девушки с мокрыми волосами нравятся даже больше.

Глава 3

За виллой, вровень со спальнями второго этажа, в склоне холма была вырублена и выложена красной плиткой длинная терраса. По ее краю шла небольшая балюстрада, а за ней виднелось подножье заросшего кустарником и соснами холма и кусочек лазурного моря. Начало террасы затенял полосатый тент, натянутый от карниза над окнами спальни к двум шестам, вставленным в бронзовые гнезда в плитках. Под этим навесом на одном из трех пестрых матрасов и лежала Мария. Она была в желтом бикини; подставив солнцу спину и плечи, она читала книгу, а подняв взгляд от нее, через открытые стеклянные двери могла видеть все, что происходит в спальне, у самого порога которой стоял маленький столик с красным телефоном. Мария читала, согнув длинные ноги, время от времени поглаживая пальцами одной из них подошву другой. Позади нее, в соснах на холме, пиликали цикады, изредка с резкими щелчками раскрывались стручки ракитника. Где-то за террасой журчала льющаяся из невидимого шланга вода, то и дело раздавался радостный, мелодичный свист. Это Джан мыл хозяйскую машину. Потом журчание и свист стихли. А через несколько минут Мария услышала, как открылась внутренняя дверь ее спальни. Она подняла голову, из сумрака комнаты на свет вышел Джан, остановился у стеклянных дверей. Шорты он, когда мыл машину, промочил, с медных волос его стекала вода – закончив работу, он, видимо, сунул под струю голову. Влага блестела у него на шее и на плечах. Он глядел на Марию и улыбался – молодой, узкобедрый, широкоплечий, с приятным лицом.

Не выпуская полотенца из рук, он подошел к Марии, присел подле нее, стал вытирать затылок и шею. Брызги полетели на страницы книги.

– Куда они уехали? – спросил он.

– Думаю, в Канны.

Они говорили по-французски.

– Вернутся поздно?

– Может быть.

Он бросил полотенце, потянулся к сигаретам и зажигалке Марии. Закурил и после первой затяжки откинул голову назад. Мышцы его шеи при этом напряглись. Это знакомое Марии движение как всегда наполнило ее необъяснимым чувственным удовольствием.