Не только частная переписка, предприниматели, инвесторы, деловые люди пересылали корреспонденцию своим контрагентам и партнерам через линию фронта. Поначалу Бользена удивляло такое положение вещей, потом и до него дошло. Война явление временное, в жизни есть вещи сильнее патриотического угара.
— Вот ваши письма, — клерк протянул над стеклом пачку конвертов. — Распишитесь в получении, пожалуйста. Будете что-то отправлять?
— Да. Естественно, — Дик продемонстрировал американскую улыбку.
— Россия, Франция, — клерк бросил взгляд на конверты. — Мистер вам очень повезло, последняя партия прошла буквально за считанные дни до того, как закрылся прямой маршрут. Успели. С отправлением будет не так все просто.
— Тариф повышен?
— Да, разумеется. Мы меняем маршруты, больше времени на доставку и растут риски, что корреспонденция вообще не достигнет Старого Света.
— Вы и так не гарантируете доставку.
— Разумеется. Риски не предсказуемы. Будете отправлять?
— Да, — Дик Бользен потянулся во внутренний карман за портмоне.
— Двадцать один доллар тридцать два цента. Распишитесь в квитанции.
— В два с лишним раза, — нахмурился Дик.
Переписка с друзьями и родными не наносила ущерба его бюджету, деньги для того и существуют, чтоб обменивать их на необходимые вещи и услуги, но для многих американцев тарифы конские. Шведская почта получалась не золотой, а бриллиантовой.
— Сейчас все дорожает кроме жизни и труда, — развел руками клерк. — Сэр, вполне возможно, наша компания в ближайшее время возьмет паузу. По прогнозам этим летом нарушатся все основные маршруты. На проторивание новых трасс уйдет время.
— Надеюсь, этого не случится. Спасибо. Всего вам доброго!
— Всего доброго, сэр.
На улице Дик Бользен остановился, его задумчивый взгляд скользил по машинам и прохожим. Клерк прав, по линии Коминтерна тоже предупреждали об обострении конфликта с «коричневыми». Пауза, странная война скоро закончится взрывом.
В машине первым делом завел мотор. Затем убрал письма в перчаточный ящик. Читать их на улице уже небезопасно. Американцы люди хорошие, но военная пропаганда день за днем поднимает градус. Шпиономания имеет место быть, если перевести дословно.
Интересно, в американских отделениях «Экспресса» клиентов никогда не называют по имени, только нейтральные «мистер» и «сэр». У клерков на бейджиках только имя. В Европе все было проще.
Дик уже собрался трогаться, как обратил внимание на мужчину входящего в офис «Экспресса». Вот еще один клиент. Услуги компании пользуются спросом. Как понимал Бользен, перебои если и будут, то непродолжительные. Есть такая догадка, шведскими каналами пользуются не только предприниматели и частные лица, явно в мешках почты попадаются письма с разведданными, сводками от агентуры. Бользен не удивился бы узнав, что несмотря на войну и грозную риторику в прессе, ответственные, но не светящиеся на публике господа из Белого Дома спокойно шлют письма своим визави в Красном Замке или Рейхстаге. Политика такое дело, джентльменские договоренности ныне есть даже между врагами.
— Я слишком часто касался политики, — пробормотал Бользен, включая скорость. — Хорошо, мама научила мыть руки после туалета.
Вылазка в столицу штата на этом не завершилась. Пообедать Бользен зарулил в один ресторанчик близ выезда из города.
— Не помешаю? — к столику подошел господин в клетчатом костюме.
— Иес! — Дик махнул рукой и продолжил уничтожать овощное рагу в тарелке.
— Аркадий, — человек вежливо кивнул.
На чуть скуластом круглом лице с невыразительным подбородком играла радостная улыбка. Было в облике человека что-то выдававшее в нем выходца из восточной Европы.
— Дик. Простите, не стал вас дожидаться. Если хотите, могу заказать второй обед, — Бользен щелчком пальца подозвал официанта.
— Вы хорошо освоили английский, я за пять лет в Штатах до сих пор говорю с акцентом.
— Я тоже, но в Алабаме его считают за говор янки.
— Два пива, — Аркадий дождался, когда официант запишет заказ и уйдет на кухню. — Мы с вами встречались в Германии. Тогда вас звали Рихардом.
— Может быть, — Бользен внимательно рассматривал лицо человека.
Он многих видел и должен был помнить за прошедшие годы, лицо Аркадия казалось знакомым. Определенно встречал, но не в Германии, не на баррикадах.
— Я читал ваши книги, — наконец-то сработало, вспомнилось. — Мы виделись на конференции в Лондоне. Год не скажу.
— Достаточно. Здравствуй, товарищ, — Аркадий перешел на русский.
Бользену не говорили кто именно придет на встречу. Должен быть «ответственный товарищ» из старых кадров. Аркадий Алга в этой роли не удивил, но несколько насторожил. Уж больно оригинальный специфический человек, имевший отношение к внутренней безопасности Коминтерна. Тянулся за ним флер интересных историй с фатальным концом.