— Поделитесь, Иван Дмитриевич?
— Без вопросов.
— Спасибо. Наши соратники всю свежую периодику успели растащить.
— Читают, уже хорошо. Говорят, на прошлой войне газеты были большим дефицитом. Все сразу пускали на самокрутки и вместо туалетной бумаги. Некоторые умудрялись совмещать. Сначала так, а потом вот так, — Никифоров произнес последнюю фразу с самым серьезным выражением лица, хотя бесинки в глазах выдавали капитана.
— Мне рассказывали, тогда туалетная бумага была большой редкостью. Да и сейчас не во всех деревнях считают нужным тратится.
— Близость к природе. Я больше скажу, не везде отхожие места строить изволят. Бывало, наблюдал сам. Причем не так уж далеко от столицы, в глубинке Лифляндской губернии.
— Жуть. Неужели такое до сих пор встречается?
— Сейчас не скажу, а лет за шесть до войны видел такие хутора.
Никифоров загасил окурок в жестянке с водой и развернул первый попавшийся под руку солидный еженедельник. Газеты погружали в совершенно другой мир. О войне пишут мало, только коротко о последнем налете немцев на Вашингтон, Балтимор и Филадельфию, всего нескольких строк удостоился японский фронт. О Карибах, ударах по Панаме, боях на Аляске сообщалось куда больше, но без особой восторженности и бравурного рева фанфар.
На передовицах светская хроника, сплетни, много пишут о театральных постановках, новинках кино. Людей заботит рост налогов на прибыль. Сразу в трех газетах пространное интервью министра финансов с разъяснениями о налоговых льготах на капиталовложения.
Пара статей касается новых строек, сетуют, дескать, из-за промышленности частное домостроение в загоне. Материалы трудно купить, артель рукастых мастеровых днем с огнем не найдешь. Да и вообще, денег у людей не так много, как того хотелось бы.
Заинтересовала статья в «Русском знамени». Оказывается, недавно князь Вяземский без лишнего шума забрал себе трех сирот. Грустная история. Папа погиб на фронте в Новом Свете, а мама умерла от болезни. В земской больнице говорят про атипичную реакцию на новомодный панацеин. Дескать встречается такое, пусть редко, но встречается. Мальчишка с двумя сестренками попал в сиротский дом. Так бы им расти на казённых харчах, да вмешался случай.
Помощник командира роты морской пехоты поручик Андрей Вяземский вовремя заинтересовался судьбой детей погибшего сослуживца. Узнав, что они остались совсем одни, а родня не спешит забирать детишек, попросил своего старшего брата посодействовать.
Князь не стал разводить политесы и тратить время на переписку с чиновниками, взял надежного поверенного и лично нагрянул в сиротский дом. Детей сослуживца брата забрал в тот же день, оформил опеку, все честь по чести. На все вопросы так и ответил: дети солдата из роты брата ему как свои родные. А кто не согласен, то враг русской нации.
На этом история не закончилась. О деле с сиротами случайно узнала императрица. Наталья Сергеевна и до того патронировала приюты и дома призрения, говорят, больше не по обязанности, а из личных побуждений. И тут императрица не публично, но так чтоб многие услышали заявила, дескать она считает, что в России вообще не должно быть брошенных детей и сиротских домов.
«Наша страна сильна и богата мы под прямым покровительством Христа и Богородицы, но оставшиеся без опеки беспризорные дети, лишенные домашнего тепла, родительской любви несчастные малыши в приютах, это наш национальный позор, грязное пятно на нашей совести. Князь Вяземский показал нам всем пример, как должно поступать благородному человеку и христианину».
Далее журналист указывал, что в России до сих пор почти 35 тысяч сирот, живущих на казенном попечении, лишенных родительской любви и заботы.
— Алексей Сергеевич, читали?
— Эту печальную историю? — Чистяков отложил в сторону " Ведомости" и забросил ногу на ногу.
— Что скажете?
— Хорошее начинание. Вот только у нас цари уже не первый век как пытаются решить проблему сиротства, и Павел, и Екатерина много хорошего сделали. Правители приюты устраивают, деньги выделяют, надзирают, императрицы патронаж над заведениями берут, а все равно всех сирот под опекунство и в усыновление распределить не получается. Надеюсь конечно, что у Натальи Сергеевны выйдет, да надежды мало.
— Все равно, даже если с ее подачи тысяче детишек новых родителей найдут, уже польза будет. Да хоть сотне, — Никифоров рубанул ладонью.
— Вот с этим согласен. Сокращать нужно. Сократить в ноль не выйдет. Только если сам Христос с небес спустится. И то, всем счастья даже у него не найдется.
Глава 14
Карибское море
24 августа 1942. Кирилл.
Всю ночь легкое соединение держало курс на Панаму. Винты баламутили воду, вздымали пенные буруны. Топливо на авианосцах и эсминцах не жалели. Базы рядом, за флотом у берегов Колумбии болтаются транспорты обеспечения и танкеры. На радиодальномерах кораблей изредка мелькали отметки каботажников и рыбацких шхун. Никто на них не отвлекался. Прибрежное судоходство в Колумбии сохранялось даже во время войны. Да что там, даже на контрабандистов никто не обращал внимания. Людям надо как-то жить, что уж там.
В это же самое время из-за мысов Эспаньолы и Ямайки в режиме радиомолчания выдвигались эскадры янки. Адмирал Кинг не мог позволить флоту отстаиваться в базах, пока защитники Панамы истекают кровью. В принципе, подготовка европейцев к атаке не прошла незамеченной. Флоты, транспортные и десантные соединения в рукаве не спрячешь. Во всяком случае, европейские адмиралы еще не освоили такие фокусы.
Как и до этого, Эрнест Кинг командовал с «гранитного линкора» берегового форта. На мачте «Хорнета» свой флаг поднял вице-адмирал Спрюенс. Янки и не планировали разгромить соединенный флот Европы, но имели все шансы чувствительно пощипать, врезать со всей силы и отскочить под зонтик базовой авиации.
В конце августа над Карибским бассейном установилась великолепная погода. Все шторма и ураганы прошли мимо, облачность редкая, волнение умеренное. Идеальное время для ленивого пляжного отдыха, купаний, прогулок на яхтах и лодках. Морская рыбалка на голубого марлина опять же. Эх, не зря великий Хэмингуэй обосновался на Кубе, старик любил море и знал толк в тропических островах.
Европейцы подгадали свой удар именно к периоду устойчивой хорошей погоды. Им требовалось задействовать авиацию на все сто процентов, перед немцами стояла задача высадки на необорудованный берег под огнем. Впереди штурм портов, высадка подкреплений и тылов армии вторжения. Все это лучше делать не в шторм.
На «Выборге» после подъема флага, утренней молитвы и завтрака по громкой связи объявили, что десант вчера прошел успешно, союзники ведут бои на плацдармах, вражеская авиация подавлена. Последнее особенно пришлось по душе летному составу. Значит, гвардейский авианосец не бросят в бои за завоевание неба над Панамой. Остаемся в группе поддержки.
Море вокруг кораблей соединения пустынно, но где-то там за горизонтом наши. Летчикам не показывали штурманские прокладки и тактические карты, их и не все офицеры авианосца видели. Летчикам не транслировали радиопереговоры по закрытым каналам. Однако, люди чувствовали, понимали, вокруг очень шумно. Нельзя сказать «людно», а слово «корабельно» в русском языке имеет другое значение.
На палубах американских авианосцев прогревали моторы. Два новейших «Франклин» и «Тикондерога» готовились выпустить сотню дюралевых ос на двоих. В стороне шли «Хорнет» и старичок «Рейнджер». Ангары кораблей довоенной постройки меньше. В первый удар с них выделили восемьдесят крылатых машин. Координаты европейских эскадр известны. Со скрытых в джунглях береговых постов видели транспорты, полудюжина самолетов с радарами и колумбийскими опознавательными знаками наблюдали маневры русских и немцев.
— Не совершаем ли мы ошибку? — Рэймонд Спрюенс повернулся к командиру авианосца кэптену Чарльзу Мейсону.
— Это риторический вопрос, адмирал. Нанести удар по тылам и отступить. Вы же сами рекомендовали для Тихого океана тактику «кусай и беги».