— Для Атлантики тоже. Половина авиакрыльев на палубах. Мы сможем отбиться от ответного удара.
Десятки самолетов собирались в эскадрильи и уходили курсом на зюйд-зюйд-вест. Они физически не могли лететь одной армадой. У них изначально были разные цели. Разведка и аналитики штаба адмирала Спрюенса клялись, что в зону удара попадают три-четыре флотилии противника.
Иногда войну сравнивают с шахматами. Может быть. Однако, вице-адмирал Милевский эту игру не любил. Командующему русскими силами Карибского моря по душе были совсем другие забавы, например, те коими испокон веков развлекались казаки на диких территориях фронтира и враждебных землях. Играть по правилам Николая Адамовича не научили.
Когда с патрульного «Пилигрима» передали тревожную радиограмму, в рубке флагманского «Цесаревича» только мрачно ухмыльнулись. Атака американского флота не считалась чем-то невероятным. Наоборот, все ждали, что Кинг попытается отомстить за Панаму. Тяжелый гидроплан форсируя моторы уходил по нормали к курсу американской эскадрильи. Одновременно радио с курсом и координатами запустило цепь последующих событий.
На болтающемся далеко в тылу легком соединении пробили боевую тревогу. Ветер сегодня дул с оста. Потому авианосцы развернулись и легли на обратный курс. Все давно отлажено и отработано, расписано по минутам. Истребители в ангарах и на палубах снаряжены. Люди знают, кому что делать. Все быстро и без суеты. Мелкие неурядицы, запинки не в счет, они уже учтены в графиках.
Построение в ангаре. Красивым громким словам, патетике здесь не место. Полковник Черепов нарезает задачи. Офицеры штаба выдают карты с полетными заданиями, дают напутствия командирам эскадрилий и звеньев.
— Первая! По машинам! — штабс-капитан Сафонов машет шлемофоном над головой.
Сегодня первыми в бой идут первая и третья эскадрильи. «Сапсаны» второй эскадрильи буксируют к лифтам, оружейники в очередной раз проверяют боекомплект, механики и мотористы сверяются с формулярами. В ангаре будоражит кровь, щекочет ноздри аромат высокооктанового бензина. Кровь войны хлещет из заправочных пистолетов в горловины баков. Запах высокой энергии, современной техники, сокрушающей мощи стальных машин. Перчинку добавляет коктейль из запахов масел, охлаждающих жидкостей, солидола.
Ангар авианосца выглядит и пахнет как заводской цех. Это и есть завод, уютное гнездо крылатых машин. Здесь же ремонтные мастерские, станочное оборудование. Квинтэссенция современной высокотехнологичной войны, совершенного инструмента убийства и спасения жизни одновременно.
Кирилл Никифоров взбегает по стремянке на крыло самолета, поднимается в кабину. Все отработано до автоматизма. Все действия проговариваются вслух. Это уже впиталось в кровь и плоть, легло в подкорку мозга. Когда-то давно в кабине самолета на маленькой качающейся палубе у Кирилла по спине ползли мурашки, между лопаток пробегал холодок. Поручик и не заметил момент, когда это все прошло. Не было тогда времени на рефлексии.
Разбег. Шасси отрывается от настила. Набор высоты. Эскадрилья неторопливо забирается на горизонт «три тысячи» и растягивается широким фронтом. На востоке барражируют «Сапсаны» третьей эскадрильи. На западе занимают свое место соратники со «Скобелева» и «Очакова». В отличие от гвардейского «Выборга» на этих авианосцах обычный состав авиаотрядов по одной истребительной, штурмовой и торпедно-бомбардировочной эскадрилье.
Видимость великолепная. На радиоканалах переговоры соратников, доклады комэскам. Радиорубка молчит. Делать нечего, только поглядывать по сторонам, на приборы, прислушиваться к голосу мотора.
В голову лезут совершенно посторонние мысли. Вдруг вспоминается один интересный казус. Так получилось, что на русском флоте самые маленькие эскадрильи. Стандартная тактическая единица морской авиации состоит из 12–15 самолетов. В армии с началом войны пришли к точно такому же составу. У немцев штаффель может иметь и девять самолетов, но это редко, как исключение. Тогда как у янки в эскадрилье бывает тридцать и больше машин. Все самолеты одного назначения на авианосце входили в одну эскадрилью. Интересный момент, никто ведь пока не знает, как лучше.
— Обнаружены множественные воздушные цели, — врывается на волну радиорубка. — Курс: чистый норд. Дистанция 56 миль.
Никифоров пересчитывает в голове морские мили в километры, совмещает свою координатную сетку с нулевой точкой отсчета от авианосца. По команде «тройки» эскадрилья доворачивает навстречу противнику. Истребители держат малые обороты моторов, экономичная скорость. Противник пока за горизонтом.
Между тем на тридцать миль к норд-весту уже льется кровь, небо рвут трассера и зенитные снаряды. Американская армада вышла на транспортный караван. В охранении кроме эсминцев и фрегатов целых шесть эскортных авианосцев. Молодые безусые ребята с этих несуразных коробок, пыхтящих «стругов» первыми вступили в бой.
Русские и немецкие эскадренные авианосцы, тяжелые бронированные гиганты с большими ангарами и просторными палубами не могли сразу перенацелиться на нового противника. Палубная авиация работала по берегу. Пикировщики и горизонтальные бомбардировщики выжигали узлы обороны противника, прокладывали дорогу штурмовым частям на земле. Истребители удерживали зоны отсечки над джунглями, сменяя друг друга прикрывали ударные машины от атак перехватчиков с аэродромов Гондураса и Никарагуа.
Впрочем, адмиралы Милевский и Бринкманн подняли в небо свои резервные истребительные эскадрильи. Увы, эскадры раскиданы по всей акватории, расстояния убивают время, а время сжигает бензин в баках. Чем дальше лететь, тем меньше времени остается на патрулирование и бой.
— Третья, возьмите вправо на три румба. Первая, идете прямо на противника, — глухо звучит в наушниках.
Вот они! На горизонте на фоне голубой безбрежной равнины появились темно-синие пятнышки. Выше идет восьмерка истребителей или легких бомбардировщиков. Эскадрилья «Выборга» синхронно повернула на встречный курс. Сектор газа вверх. Мотор довольно урчит, переваривая обогащенную смесь. Стрелки ложатся вправо.
— «Девятка», на тебе истребители. Свяжи их.
— Вас понял, — и тут же в микрофон: — Держать строй. Работаем их с пикирования на проходе.
Все получилось. Четверо против восьми. Кирилл намеренно атаковал с вертикали, пользуясь преимуществом. «Сапсаны» успели разогнаться до 640 км/ч. На такой скорости сближение и бой спрессовываются в несколько секунд. «Уалдкет» успевает отвернуть именно в тот момент, когда Никифоров жмет на гашетки. Стальная струя проходит в метре от кабины янки. Стиснуть зубы и рычаг чуть на себя. Самолеты расходятся, в брюхо толкает воздушный поток от американца.
Ведомый идет рядом. Вторая пара работает самостоятельно. «Сапсаны» на полной скорости свечой взмывают вертикально в небо, машины рвутся к солнцу. Переворот через крыло. Противник ниже. Янки далеко не молокососы, уверенно расходятся и лезут на вертикаль. Кажется, их уже меньше.
Снова атака. Опять промах. И выйти снова на вертикаль не получается. Над морем завязывается собачья свалка. Четверо самолетов с серебристыми молниями против семи с белыми звездами. А ниже и западнее два звена «Сапсанов» потрошат группу торпедоносцев.
— «Девятка», сзади!
Не думая бросить машину в сторону. Наперерез лезет янки, за хвостом второй истребитель. Ведомый дерется самостоятельно. Все на инстинктах, на рефлексах. Мозг не успевает думать, пока ситуация меняется. Все на скорости. Кирилл короткой очередью распарывает мотор «Уалдкета», успевает увидеть, вспышки взрывов на борту вражеской машины. Перегрузка вдавливает в кресло. За крыльями самолета тянутся белые инверсионные следы разорванного в клочья воздуха. В глазах темнеет. На губах терпкий вкус крови. Не заметил, как губу прокусил.
— «Дюжина», пике!
— Стряхни его!
— Жми, гад!
Эфир заполнен криками. В этом хаосе по наитию вылавливаешь голоса своего звена, даже не всегда понимаешь, скомканные фразы.
Янки выходит из боя и поворачивает к своим торпедоносцам. С неба на него как сокол падает «Сапсан». Русский истребитель вздрагивает от залпа. По хвосту и кабине американца хлещут огненные бичи.