Зато второй капитальный корабль «Моонзунд» явно серьезных повреждений не получил. Оставался вопрос: сколько снарядов у русских в погребах? Однако, американцы тоже высадили больше половины боекомплекта.
— Не будем зря рисковать, — Билл Хэлси положил руку на плечо своего начальника штаба. — Вы хорошо поработали, парни.
— Можно отделить «Теннесси». На пару с «Калифорнией» вернемся и добьем русских.
— Майлз, они сами нас добьют. У нас под третьей башней до сих пор не откачали погреба. Во второй работают два орудия. «Калифорния» боеспособна ограниченно.
На утро на эскадру вышли торпедоносцы. Русские «Поморники» легко прорвались через завесу эскортных эсминцев и атаковали несчастный «Теннесси». Линкор почти не сопротивлялся. Зенитная артиллерия выбита во вчерашнем бою. Русские разошлись веером и сбросили торпеды. Четыре восемнадцатидюймовых «угря» нашли свою цель. После того как осели фонтаны взрывов, многострадальный линкор сильно осел на борт. Аварийные команды уже не справлялись с многочисленными затоплениями. Скорость хода упала до семи узлов. После того как с корабля сняли команду он быстро опрокинулся и ушел на дно.
«Босфор» в сопровождении четверки эсминцев днем соединился с конвоем. Моряки транспортов только качали головами глядя на избитый снарядами, но непобежденный линкор. Борта испещрены отметинами осколков и снарядов, зияют рваные пробоины, два орудия верхней башни недвижно торчат растопыренными пальцами. Вторая труба разорвана снизу доверху. Директор скособочен. Надстройки несут следы пожаров. Но за кормой гордо развевается Андреевский флаг. Корабль держит ход, хотя и сидит глубже, чем положено.
К тому времени когда конвой дошел до Владивостока, на судоверфи освободили большой док. Увы, «Босфор» надолго встал в ремонт. Впрочем, «Моонзунд» тоже до весны застрял у стенки судоремонтного завода. После знаменитого боя, Тихоокеанский флот прикрывал свои растянутые коммуникации только авианосцами и крейсерами. Да еще могучий старик «Бархэм» напрягал турбины сопровождая большие конвои.
Глава 35
Америка
24 декабря 1942.
Рождество праздник семейный. Все перед этим замечательным днем закрывают дела, отпускают работников пораньше, делают подарки и разъезжаются по домам. В рождественский сочельник в печи уже томится индейка или гусь, стол накрыт, дом украшен хвойными ветками. Прекрасное завершение года.
Джон Рокфеллер-младший мог бы задержаться в офисе, дела никогда не заканчиваются, они всегда требуют внимания и личного контроля. Увы, даже старый трудоголик иногда берет себе пару дней отдохнуть. Как и в прошлые годы семейное торжество готовится на загородной вилле. Дети уже собрались, слуги готовят праздник, все ждут главу семьи.
Бронированный мощный «Кадиллак» медленно пробивался через городские заторы. Водитель не рисковал зря, нервных и лихих Рокфеллеры не держали. Сам Джон спокойно читал газеты на заднем сиденье, сразу делал на полях пометки. Глава медиахолдинга иногда отслеживал в какую сторону его лихие борзописцы закручивают общественное мнение. В отличие от личных водителей, журналисты наоборот отличались полностью атрофированными тормозами и тем, что принято называть совестью.
За городом машина вырывается на простор. На широком хайвее можно дать газу. «Кадиллак» как породистая лошадь проносится мимо заправок, городков и деревенек. Мощное породистое авто буквально пожирает мили до фамильной виллы «Кайкит» в Покантико-Хилс.
— Сэм.
— Да, мистер Рокфеллер?
— Нет, ничего. — Джон добродушно улыбнулся и покачал головой.
Он хотел было попросить водителя сбавить скорость, однако привлекшая внимание сельская пастораль уже осталась за кормой машины. Ничего, этот пейзаж никуда не денется, полюбоваться им можно будет послезавтра, или через неделю. В отличие от биржевых курсов он неизменен.
— Все хорошо, Сэм. Сегодня машина больше не потребуется. Ставь в гараж и можешь отдохнуть. Всех работников ждет маленький сюрприз.
— Спасибо, мистер Рокфеллер. Рад работать на вас.
Сказано абсолютно искренне. Своих людей миллиардер не обижал. Так его личные водители зарабатывали весьма неплохо для профессии. Слугам и секретарям полагалась скрытая надбавка за верность. Разумеется, это касалось только постоянного персонала.
Вот и знакомый поворот. «Кадиллак» притормаживает и уходит с хайвея на местную дорогу. Асфальт великолепный, за дорогой следят, однако повороты не дают разогнаться. Бронированное авто не гоночный кар, оно величало плывет над дорогой как большой корабль.
После очередного изгиба трассы Сэм резко вдавливает тормоз в пол. Пассажира бросает вперед, человек успевает упереться локтем в пуленепробиваемую перегородку. Водитель все правильно сделал. Ярдах в двухстах впереди на дорогу выбрался трактор. Некий фермер даже не смотрел по сторонам, он остановил трактор с тележкой посередине шоссе, перегородив обе полосы и спрыгнул из кабины на асфальт.
Тяжелый «Кадиллак» тормозил всеми четырьмя колесами под визг покрышек и дисков. Водитель обеими руками удерживал руль. На маневр и реакцию времени нет.
— Сэм, уходи в кювет! — звериное чутье, врожденный инстинкт сработали.
Джон хотел было перескочить на переднее сиденье, но чертова перегородка не опускалась. Проклятые меры безопасности, проклят тот инженер, что предложил и обосновал такое решение. Опустить бронестекло может только водитель, у него специальная кнопка на панели.
Машина остановилась ярдах в полу-ста от трактора. Водитель сразу переключился на заднюю, но тронуться не успел. Джон поднял голову, повернулся к переговорным щелям и застыл. Глаза миллиардера широко раскрылись.
Человек у трактора положил себе на плечо какую-то трубу с рукоятками и щитком. Из-за трактора выбежал второй фермер. Вспышка, выхлоп дыма. Маленькая точка понеслась к «Кадиллаку». Через считанные секунды ракета ударила в лобовое стекло.
Герхард проделал все четко, как неоднократно просчитывали и отрабатывали с камрадами. Михаэль передал по рации сообщение и выехал на дорогу, как только мимо него прошел бронированный лимузин мишени.
Герхард с Фиделем стартовали по команде. Вот он! Красивая дорогая машина приближается. Герхард невольно стиснул зубы, представил себе, что будет, если они неправильно рассчитали дистанцию. Но это тоже решение, старый солдат готов отскочить в сторону, а добивать машину после аварии даже проще.
— Пошли! — Герхард Эйслер первым спрыгнул с подножки и поправил шляпу. Американцы делают хорошие машины. Лимузин явно успевает затормозить хоть его и бросает из стороны в сторону, машина идет юзом.
— Фидель! Давай! Готовность!
Базука уже заряжена. Поднять ее, совместить прорезь прицела с мишенью и нажать спуск. Помощник рядом со второй ракетой в руках, он вовремя приседает и закрывает голову. Выстрел. Все четко. Ракета летит точно в цель!
— Заряжай!!!
«Кадиллак» вздрагивает от взрыва. Почти сразу в бок ему влетает второй реактивный снаряд. Взрыв ракеты слабый, тусклая вспышка, но немцы хорошо представляют себе, что сейчас творит с салоном машины кумулятивная струя.
— Есть, команданте! — помощник выверенными движениями, отжимает защелку, вкладывает ракету и вновь опустил защелку. Надо надеяться, правильно, чтоб попала в вырез в стабилизаторе.
— Предохранитель!
— Есть!
— Падай!
Герхард делает второй выстрел. Все как запланировано, все как рассчитали заранее, чтоб без осечек.
Бедный Сэм умер мгновенно, его грудь пронзила струя жидкого металла. Джон успел упасть на сиденье и взяться за ручку двери. Он чувствовал, как ногу обожгло огнем, слышал, как со звоном рассыпалось бронестекло перегородки.