– Восемнадцать.
Павел выразительно хмыкнул.
– Восемнадцать… Московские барышни выходят замуж в семнадцать, а то и в шестнадцать лет. Странно, что мадемуазель Голубцова, при такой замечательной красоте, до сих пор в девицах! Ты видел их дом?
– Э… дело в том, что у них нет дома в Москве. Они приезжают на зиму и останавливаются у родни, а в другое время живут в своем имении.
– Ясно, – мрачно заключил Павел.
Он подошел к камину, на котором стояла початая бутылка вина, наполнил бокал и сделал несколько глотков. Потом повернулся к притихшему Михаилу и спросил:
– Мишель, ты веришь, что я твой искренний друг и желаю тебе только добра?
– Разумеется, верю! – пылко воскликнул тот. – Но к чему этот странный вопрос? Ты полагаешь…
– Я полагаю, – с расстановкой произнес Павел, – что ты находишься на волосок от того, чтобы совершить самую ужасную ошибку в своей жизни.
– Но…
– Я не знаю твою избранницу и поэтому, конечно, не могу судить, хороша она или плоха, – менторским тоном продолжал Павел. – Однако скажу напрямик: я почти не сомневаюсь, что ее привлекли твой титул и богатство, а вовсе не ты сам. О, ради бога, не подумай, что я не считаю тебя достойным женской любви! Поверь, если бы речь шла о девушке, равной тебе по положению, я бы не стал сомневаться в ее искренности. Но твоя Наташа – небогатая и незнатная провинциалка. Стало быть, она должна думать не о романтической чепухе, а о том, как выбраться из своей деревни. Осуждать ее за это нельзя: кому ж не хочется жить достойно? Беда в том, что ты, Мишель, не можешь быть уверен, что она не лукавит и что ей действительно нужен ты сам, а не твое богатство.
Михаил посмотрел на друга несчастным, потерянным взглядом.
– Твои рассуждения весьма разумны, но… что ты предлагаешь мне? Не могу же я отказаться от Наташи на основании одних подозрений!
– Разумеется, нет, – улыбнулся Павел. – Я и не призываю тебя к этому. Мой замысел в другом. И я тебе его расскажу… но только после ужина! Мне нужно все обдумать, такие дела не решаются наспех.
– Ладно, – покорно согласился Михаил, – давай ужинать, хотя, признаюсь откровенно, у меня пропал аппетит.
– Ничего, – Павел ободряюще похлопал приятеля по плечу, – хорошее французское вино вернет тебе его.
Если Михаил почти ничего не ел за ужином, то Павел подкрепился с большим удовольствием. Блистательный авантюрный замысел, который он придумал после рассказа друга, вернул ему бодрость. Ну и задаст же он этой провинциалке, вскружившей голову легковерному Мишелю! Как только она посмела?! Вероятно, ее надоумили родители, прознавшие, что князь Михаил Барбашин – сирота и может беспрепятственно жениться, на ком пожелает.
К счастью, у Мишеля хватило ума не спешить с официальным предложением руки и сердца, а сначала посоветоваться с лучшим другом. И теперь ему не грозит стать мужем расчетливой, хитроумной обманщицы, которая будет всю жизнь лгать ему, да еще и сделает рогоносцем. Только бы Мишель одобрил его план! Впрочем, Павел почти не сомневался в его согласии: ведь Мишель привык полагаться на него.
И правильно! Ведь он, Павел, способен гораздо лучше устроить дела Мишеля, чем сам Мишель. Он умнее, хитрей, осторожней… и даже стреляет из пистолета намного лучше Мишеля, поэтому целых два раза дрался за него на дуэли. Разве может Мишель не слушаться его советов? Ведь он, Павел, желает ему только добра. Он искреннее любит его, и не просто как друга, а как брата! И, черт побери, он не позволит какой-то нахальной девице встать между ними и разрушить их дружбу! Он сам выберет Мишелю жену, когда придет время. И конечно, это будет не жалкая бесприданница с алчно горящими глазами и лживым языком!
…Михаил согласился с замыслом Павла и после того, как он был исполнен, раздумал жениться на Наталье Голубцовой. А спустя десять месяцев, во время войны России и Франции, Михаил Барбашин был убит в большом сражении под австрийским городом Аустерлицем. На этот раз Павлу Коврову не удалось защитить друга.
Павловск, апрель 1810 года
Не дойдя до гостиной, где собрались императрица-мать с придворными дамами, графиня Наталья Струйская замедлила шаг. Потом оглядела себя в высокое настенное зеркало и лукаво улыбнулась своему отражению. Вчера миновал год со дня смерти ее мужа, и теперь она могла снять траур. Скучные черные платья ужасно надоели Наташе, однако она так привыкла к ним, что чувствовала себя неуютно в воздушном наряде из белого муслина с рыжими цветочками. Правда, с этим платьем очень хорошо сочетался знак отличия фрейлин и статс-дам: изящный бантик из голубого муара, к которому крепился золотой с бриллиантами шифр вдовствующей императрицы Марии Федоровны.