За столиком оказалась только Лариса, глядя на меня, она улыбнулась, я сел рядом.
–– Где гаврики? – спросил я.
–– Ушли танцевать, а меня оставили сторожить столик и сумки.
Я усмехнулся и помолчал, делая глоток.
Возникшая крохотная пауза ничуть меня не смутила. Выпитое и ее не умевшая спрятаться робость сейчас превратят меня во вселенского болтуна. Я знал, что разговор не иссякнет и заговорил.
–– Я бы не стал преподавателем. Ни за что.
–– Почему-у?
–– Я думаю, что это трудно. По крайней мере для меня… Хотя на дне самоуправления… Знаешь такие в школах проводят?
Она в ответ покачала головой, а уголки ее губ сделали по маленькому шажку друг от друга.
–– Ну там, когда ученики сами себе директора и учителя.
–– А..да! – она закивала головой, словно вспомнив.
–– Ну в общем везде так, наверное, делают. Не суть. Так вот, когда я уроки вел, то в принципе – это интересно, но чтобы каждый день, одно и то же…не.
–– Ну почему одно и то же? Ты кем был?
–– В смысле?
–– Какие вел уроки?
–– А! Математику и биологию. Страшно немного было в класс входить. У-у, – я нахмурил лицо. Она совсем широко улыбнулась и совсем непроизвольно поцарапала себе правое запястье, изогнув передо мной ладошку, вовсе и не заметив своего жеста.
–– А у меня тоже на втором курсе будет практика. Тоже будем уже уроки вести, – оживлялась она.
–– Так а когда я первую историю болезни писал! Это тоже ведь! Надо найти своего больного, которого преподаватель назовет, зайти в палату и расспросить его обо всем буквально. А вокруг больные сидят, смотрят на тебя, как на клоуна…
Лариса засмеялась.
–– Потом привыкаешь, конечно. А раз было так, что разговаривал с человеком…, а через час на его вскрытии присутствовал…, – я начинал привирать, глядя, как ее лицо стало удивленно-серьезным.
–– Как это?
–– Ну он немного бомж был, пил. Его привезли, он уже и есть не мог, его тошнило, – у Ларисы невольно сдвинулись брови, но она слушала, неотрывно глядя в глаза мне, – и непонятно, что с ним. Наверное отравление какое-нибудь, организм отказывал от водки…Ну что поделать!?…
Я помолчал.
–– Правда человек такое существо! Столько может вытерпеть! – я потряс руками. – Вообще медицина только помогает, сама она не может вылечить. Если организм справляется с болезнью, то значит живет, если нет, то никакие лекарства не помогут…
Лариса качнула головой и отпила свой джин.
–– А ты хирургом будешь? Ты был на операциях?
–– Угу, – успел качнуть головой я, видя, как к столику возвращаются мой сосед с каштанкой.
–– Натанцевались? – спросила их Лариса.
Грохотнув стульями они сели.
За столиком у дальней стены засмеялась совсем незнакомая мне девушка, я случайно ухватил взглядом ее очаровательную ужимку. Бармен безучастно смотрел на совавшего ему деньги.
–– Пошли курить! – прошептал я через какое-то время Ларисе, склонившись к ее уху, больше для того, чтобы вдохнуть ее запах.
–– Я не курю, – ответила она улыбнувшись, глядя в упор, думая, наверное, что я не заметил этого определенного факта.
–– Ну просто со мной постоишь…пошли давай, мне скучно одному! – я привстал.
–– Ладно, пошли.
–– Мы сейчас будем, – обратился я к остающимся, – стерегите столик и сумки! Все, пошли…
Я заметил, как Ларису качнуло.
–– Давай! – немного развязно махнул рукой <…>. Мне показалось, что ему надоела Катя, или он уже устал, или ему даже немного плохо, но мне не было в тот момент до таких мелочей дела.
После улицы мы сразу стали танцевать – длилась медленная композиция, во время которой я заметил <…>, который неприкаянной походкой пересек зал-танцпол.
«Значит действительно стало плохо», – подумал я. Через некоторое время, не замечая нас, прошла Катя и по-моему, одевшись, вообще ушла.
Когда снова запрыгали ритмы, я увел Ларису обратно в бар, к нашему столику, где были <…> и Света. Девушки о чем-то разговорились, мы же с <…> перекидывались совсем тихо о своем. Скоро Лариса несколько виновато сказала, что ей пора, Света же изъявила желание еще остаться…
–– Все, бывай, увидимся, – хлопнул я по плечу <…> и приветливо кивнул Свете. Она живо улыбнулась.
–– Ну хорошо, давай! Тебя сегодня ждать? – спросил он и препротивненько заухмылялся.
Я только сделал гримасу и ничего не ответил. Я вспомнил, как они целовались, сидя в углу, это не шло из головы, и словно бы унижало меня.