Письмо
Милая моя! Родная...
Сегодня, после того как ты убежала в аптеку - мне за новой пачкой обезболивающего, я, всё-таки, собрался с силами, встал и дотащился из спальни до большой комнаты. До круглого нашего стола. Уж больно тошно одному просто лежать в опустевшей без тебя комнате и смотреть в белый потолок. А так я нашёл себе дело: проверил на столе завёрнутые в пакетик документы - направление в больницу, паспорт, полис... Мало ли, вдруг забыли что-то положить. Потом решил просмотреть в чёрной нашей спортивной, как ты её ещё называешь - «тревожной» - сумке все те необходимые вещи, что ты собрала мне в больницу. И вот, как-то неуклюже и неловко, когда передвигал сумку по полу, зацепился часами за ручку сумки. Браслет наручных часов разорвался, часы мои с лёгким стуком упали на пол и остановились. Мне стало так неприятно. Не по себе даже. Не знаю, почему я так расстроился. Ладно бы это было зеркало. И оно разбилось. А так, простенькие кварцевые часики, с прилавка на рынке. Ничего серьёзного. Ничего страшного. Тем более что я сразу же вспомнил о том, что у нас в шкафу давно валяются мои давнишние, старенькие советские часы на кожаном ремешке. Механические, с поцарапанным стеклом над циферблатом, но по прежнему - как и десять, и двадцать, и двадцать пять лет тому назад - вполне ещё рабочие. Только заведи их, и они исправно будут и дальше показывать время. Затикают себе потихонечку, почти неслышно, если только не прислушаться, поднеся их к самому уху. Затикают, да и пойдут себе дальше. Как исправно они шли и тогда, когда мы с тобой были так молоды, так отчаянно счастливы от первых наших встреч, от целой жизни, что словно таинственная, бесконечная дорога лежала перед нами... Часов старых я в шкафу не нашёл. Ни на одной полке, ни на второй, ни на третьей. А вот обнаружил совсем другое. На одной из полок, в глубине, я увидел наши с тобой, родная, старые фотоальбомы. Тихонечко, тесно прижавшись друг к другу, словно престарелые, бедные, всеми забытые родственники, стояли они - так сиротливо, так неприкаянно. Как давно не смотрели мы с тобой старые свои фотографии! Каждодневные, вечные дела, проблемы, суета. А альбомы так и оставались в шкафу, терпеливо дожидаясь своего часа. День за днём, год за годом. Я не удержался - взял один альбом. Посмотрел. Взял другой. И не мог оторваться. Как будто вся наша жизнь прошла у меня перед глазами. Словно я пережил всё это заново. Было такое чувство, словно сорвали панцирь, отодрали коросту с души. И она закровоточила воспоминаниями и чувствами. И, вспомнив всё, я отчётливо увидел - каким я был и каким я стал. И дело вовсе не в том, что я изменился за эти годы внешне. Погрузнел. Постарел. Это не самое страшное. Страшнее всего то, что я стал невнимателен к тебе. Стал таким чёрствым. Таким... Одним словом, плохим я стал. Плохим. Как я не замечал этого раньше? И как ты терпела? Как ты нашла в себе силы продолжать меня любить таким, каким я стал? Я очень и очень виноват пред тобой. Собственно поэтому я и пишу тебе сейчас это письмо. Я хочу успеть попросить у тебя прощения. За свой эгоизм, за свою душевную слепоту и глухоту. За все те добрые, нежные слова, которые я тебе так и не сказал за эти последние годы. ...Ты пришла с аптеки. Принесла новую упаковку лекарства. Я выпил две капсулы. Боль стала поменьше. Физическая боль немного утихла. Душевная боль - нет. Душевную боль, к сожалению, невозможно убрать даже самыми сильными обезболивающими. Я лежу на диване, на пледе поверх одеяла и делаю вид, что в общей тетради в клеточку пишу сейчас что-то важное и срочное по работе. Но то, что я пишу, важнее любой работы. Это важнее всего! И это можно сказать всего в двух-трёх простых, искренних фразах: Прости, меня, родная... И... Я люблю тебя!!! Я очень тебя люблю. Вот я успел сказать тебе самое главное. Слава богу. Я успел. Я ещё не знаю, отдам ли я тебе этот листочек в клеточку, это письмо сейчас. Или запечатаю в конверт и оставлю потом его для тебя у врачей - на тот случай, если со мной что пойдёт на операции не так. Скорее всего, отдавать тебе письмо сейчас - не лучшая идея. Не хочется тебя пугать перед самой поездкой в больницу такой моей внезапной откровенностью. Ты и так уже вся измучалась. Вся на нервах. А самым лучшим будет вариант, если я возьму конверт с письмом с собой в больницу, а отдам тебе его при выписке. Крепко тебя обниму. Поцелую. И уже - снова дома - отдам письмо. Я ведь выйду из больницы, правда? И если я вернусь, то всё у нас будет по-другому. Я постараюсь снова стать таким, каким я был когда-то давно. Добрым. Внимательным к тебе. Чутким. Я обещаю. Вот такая у меня теперь цель. Так что мне, ей-богу, есть для чего жить, ради чего выжить и выздороветь... И у нас с тобой ещё будет впереди много-много добрых, счастливых, дней и лет. Я верю. Я очень в это верю...