«Подозреваемый рассмеялся, потом заплакал и более на вопросы не отвечал».
Папку завершал заочный приговор, подписанный судейской тройкой и завизированный Дамблдором лично.
Последнее меня, признаться, сильно подкосило. Да, я давно понял и принял, что он далеко не добрый дедушка, но он всё ещё оставался для меня важным человеком и лидером Ордена Феникса, а потому его подпись на приговоре своего человека выглядела настоящим предательством…
Тут прилетел бумажный самолётик от Кингсли, в котором было поручение для архивариуса сделать мне под его ответственность временную копию дела Сириуса, что должна исчезнуть через неделю, и извинения уже для меня за то, что он не может сегодня выделить для меня время. Я забрал материалы, поблагодарил сотрудника архива, отправил самолётик с благодарностью Кингсли и отправился на выход, не совсем отдавая отчёт, куда я иду.
Я брёл по улицам магловского Лондона, вновь и вновь перебирая разные события моей жизни, печальную историю жизни Сириуса, других людей, пытаясь сложить внезапно распавшуюся на отдельные осколки картину мира в единое целое. Получалось не очень. Почему я Гарри Поттер, но при этом не из рода Поттер? А отец был наследником? На что они с мамой жили, если в банке после их смерти ничего не осталось. Отцу, по словам Сириуса, на стажировке платили копейки, а мама вряд ли работала, имея младенца на руках? Почему всё-таки осудили Сириуса, учитывая, что воспоминания маглов в деле отсутствуют, а остальные доказательства шиты белыми нитками, даже на мой дилетантский взгляд? Он знал, что моя внешность ("вылитый Джеймс, только глаза мамины") не настоящая? Меня усыновили? А когда? И что случилось с моими биологическими родителями? И если я приёмный, то как все могли поверить в Пророчество?
Вопросы роились в голове, кружась и толкаясь друг с другом. Ответы толком не находились. Казалось, мне не хватало какого-то факта, маленького нюанса, что, словно по мановению волшебной палочки, сложит пока разрозненные пазлы мозаики.
Через пару часов бесцельного скитания по городу я порядком устал, но всё же хоть немного уложил встревоженный хаос мыслей в своей голове. А потому, наконец, аппарировал к дому, где на кухне внезапно обнаружил самого Дамблдора, спокойно распивающего с Гермионой чай.
Пока директор здоровался и извинялся за внезапный визит, подруга за его спиной сперва кивнула на него, а потом слегка качнула головой. Я знал её с первого курса. Мы долгие годы были не разлей вода. А уж скитания по просторам Британских островов, когда мы были объявлены вне закона и общались исключительно друг с другом, сделали нас друг другу ближе близнецов, которым не нужны слова для понимания друг друга. Так что сейчас я сразу понял, что директору Гермиона о моих проблемах ничего не говорила.
Мне не очень хотелось разговаривать с Дамблдором. Во мне всё ещё сидела обида за его инсценировку собственной смерти и самоустранение, когда он был так нужен. Но он пришел явно по мою душу, так что было понятно, что сбежать, как, видимо, поступил Рон, у меня не получится. И правда, директор, внимательно посмотрев в мои глаза (тут я порадовался, что опытные легилименты без заклинания и палочки могут считывать лишь эмоции и поверхностные мысли), попросил разрешения поговорить со мной наедине. Гермиона, конечно, тут же засобиралась и, попрощавшись с гостем, ушла в библиотеку.
Проводив взглядом подругу, я занялся приготовлением чая, предоставляя возможность собеседнику начать разговор. Директор это, естественно, понял и извинился за то, что ему «пришлось свалить всё на мои плечи», похвалил с успешным выполнением миссии, заметив, что «мои родители мной бы гордились».
Решив, что это хороший шанс задать мучавшие меня вопросы (конечно, я очень сомневался, что он на них честно ответит, но вдруг это нас к чему-то подтолкнет), я пожаловался на странные изменения во внешности, соврав, что в Мунго ничего не нашли.
На первых моих словах Дамблдор весь как-то подобрался, но потом, видимо что-то для себя решив, вновь откинулся на стуле и в ответ на прямой вопрос, что за хрень со мной творится и с чем это связано, как обычно, растекся мыслью по древу. В итоге он рассказал трогательную историю о том, что Поттеры очень хотели ребенка, но роды прошли трудно, и ребенок погиб, а Лили больше не могла иметь детей. И тогда, дескать, они решили усыновить мальчика. Но нужен был магически одаренный ребенок, ведь без магии жить в магическом мире очень тяжело. А потому они обратились к Дамблдору. И старик, заглянув в Книгу Хогвартса, рассказал им о ещё одном мальчике, что родился всего месяц назад и в тот момент находящегося в Магловском приюте, а следовательно, скорее всего, сироте. Как вскоре смог выяснить Джеймс, мать мальчика умерла во время родов, а отец был неизвестен, так что они поспешили забрать ребенка к себе.