Магнитная полоска на моей карточке хранила шестьдесят пять единиц. Не так плохо. Обычно инквизиторы возвращали мне отобранную карму по окончании расследования, а если его результаты были на руку Отделу, то могли немного и добавить. Шестьдесят пять единиц - уровень, с которым можно чувствовать себя более или менее уютно. Достаточный запас для работы; недостаточный, впрочем, для тех парней из Отдела, которые потехи ради могут его еще понизить. С точки зрения Отдела шестьдесят пять единиц - так, пустяк, но для такого типа, как я, многовато. Низкий уровень кармы - одна из вещей, к которым поневоле привыкаешь при моей работе.
Я поднял телефонную трубку, набрал номер забегаловки на углу и заказал сандвич с яичным салатом. Потом врубил компьютер и сделал несколько запросов. Я даже не удивился, когда информации на Ортона Энгьюина там не оказалось. Я набрал имя Пэнси Гринлиф - женщины, у которой оставалась пока Челеста, - и даже подсказал ее адрес на Кренберри-стрит, но получил в ответ фигу. Забавы ради я набрал свое имя и, разумеется, оказался в списке. Что ж, спасибо и на том.
Я просмотрел почту. Ее накопилось почти за неделю, в основном счета и рекламная макулатура, открытка от парня из Вегаса, который был мне должен, и авторучка-сувенир от одной из аэрокосмических фирм. Я вытряхнул ее из конверта, и она повисла в воздухе у меня перед носом: антиграв, первый, увиденный собственными глазами. Похоже, важнейшие изобретения всегда заявляют о себе таким обыденным образом. Ты ожидаешь чуда из чудес, а на деле тебе доставляют по почте ручку, или расческу, или соломину для нюханья порошка с телефоном торговца на конверте. К тому же ручка наверняка окажется барахляной. Попишешь такой неделю, и кончится стержень.
В дверь постучали.
- Не заперто! - гаркнул я, сунул ручку в карман и полез в ящик стола за мелочью расплатиться за сандвич. Но это был не разносчик.
Первый из них оказался примерно моего возраста, с кривыми зубами и десятидолларовой стрижкой. Абсолютно стандартный для Отдела тип. Они все на одно лицо и отличаются только сортом карамелек от кашля, которые постоянно сосут. У них и привычка такая: подойти поближе, чтобы ты мог понюхать и восхититься их оригинальностью. Я имел дело с такими миллион раз, и, несомненно, еще миллион раз мне придется иметь с ними дело в будущем. Я и сам бы таким стал, останься я в свое время работать в Отделе.
Второй... второй это совсем другое дело. Толстый, лысеющий, бритый кое-как, в подтяжках и с парой медалей на лацкане. Крепкий орешек, за версту видать. Он ввалился в комнату, захлопнул за собою дверь и произнес: "Меткалф?" - таким голосом и с таким взглядом, что я, признаться, аж вздрогнул.
- Он самый, - ответил я.
- Где ты был час назад?
- Вы, ребята, часом не полы полировать? Я не могу договариваться с вами в отсутствие доктора.
Тот, что больше, уселся в кресло, где еще совсем недавно сидел Энгьюин. Второй покосился на запыленное кресло в углу у раковины и решил пока постоять.
- Дай-ка мне свою карточку и лицензию, - буркнул здоровяк.
Пока он изучал мои документы, я демонстративно смотрел в потолок. Когда он положил их на стол между нами, я принципиально не стал брать их сразу мол, не очень-то и хотелось.
- А где инквизитор Карбондейл? - спросил я.
- Его перебросили в приморский округ, - ответил здоровяк. - Моя фамилия Моргенлендер. Это - инквизитор Корнфельд. - При упоминании его имени молчаливый кивнул.
- Любо-дорого посмотреть на вас, ребята, в деле.
- Не могу ответить взаимностью, длинноносый, - ухмыльнулся Моргенлендер. - У нас к тебе пара вопросов по делу Стенханта. Мы не допустим, чтобы кто-либо спекулировал на этом.
- Нет проблем, инспектор. С превеликим удовольствием. - Я достал из ящика стола пачку сигарет.
- Фиг тебе удовольствие, - скривил рот Моргенлендер. - Не то у тебя положение. Ты у меня на подозрении, длинноносый.
- Я уже имел встречу с вашим подозреваемым, Моргенлендер. Парень на последнем издыхании. Ловко сработано.
- Энгьюину не позавидуешь. У него нет будущего. Мне бы не хотелось, чтобы такое случилось с длинноносым вроде тебя.
Я повернулся к Корнфельду - тот так и стоял с каменным лицом.
- У меня что, в самом деле нос такой длинный? Скажите, не стесняйтесь.
- Прибереги шуточки, длинноносый, - мрачно сказал Моргенлендер. - Твоя лицензия годна разве что подтираться, это я тебе говорю. - Он поправил галстук на бычьей шее. - А теперь расскажи-ка инквизитору Корнфельду про свою поездку к доктору.
- Я ходил показаться специалисту, - объяснил я. - Проконсультироваться, нельзя ли укоротить нос.
Я зажег сигарету и затянулся. Моргенлендер перегнулся через стол и выбил ее у меня изо рта. Она отлетела под кресло в углу и затерялась в пыли.
- Не тяни время, длинноносый. Лучше отвечай. - Он вытащил из кармана магнит и бесцеремонно нацелил на мою карточку.
Я сплюнул в угол. Черт, давно бы пора прибраться.
- Валяйте, - буркнул я.
- Кто впутал тебя в дело Стенханта?
- Я впутался в него до того, как оно стало "делом", - ответил я. - Я работал на Стенханта перед тем, как он заполучил дырку в голове.
- Ты работаешь на Энгьюина?
- Был бы рад. Я не знаю, где он.
- Вот говнюк, - сказал Моргенлендер. - Это он послал тебя к доктору. Он еще надеется выпутаться.
Вся эта карусель начала действовать мне на нервы.
- Иными словами Энгьюин занимался шантажом. - Я надеялся, что хоть этот вопрос вызовет ответную реакцию.
- Не прикидывайся простачком, длинноносый. Что он просил тебя передать доктору?
Я решил поиграть еще немного.
- Он не просил ничего конкретного. Я только прощупывал доктора Тестафера.
В дверь снова постучали. Инквизитор Корнфельд отступил от двери, и я крикнул, чтобы входили. Вошел обращенный ирландский сеттер-разносчик из забегаловки, зажав в лапах белый бумажный пакет. Он испуганно покосился на инквизиторов, потом подошел к столу и протянул мне пакет.
Я поблагодарил сеттера и заплатил на пять баксов больше, чем значилось по счету Он благодарно кивнул, попятился к открытой двери и, развернувшись, поспешил из приемной с таким видом, будто готов улепетывать на всех четырех и с визгом. Корнфельд прикрыл дверь и прислонился к стене.
Никто не проронил ни звука, пока я открывал пакет и доставал оттуда сандвич с яичным салатом. Как раз в такие минуты любое нормальное человеческое действие обезоруживает разъяренного противника. Я откусил от треугольного сандвича и вытер губы бумажной салфеткой. Только после этого Моргенлендер начал допрос заново, забыв свои шуточки вроде "длинноносого". Каким-то образом за то время, пока рыжий щенок передавал мне сандвич, мы миновали этот этап.
- Чертовски запутанное дело, - сказал он. - Начальство выдало мне Энгьюина на блюдечке и, похоже, здорово давит, чтобы так все и оставалось.
Моргенлендер обращался теперь ко мне как к приятелю, и - возможно, мне это только показалось - Корнфельд продолжал молчать, но вроде бы чувствовал себя уже не так уютно.
- Энгьюин - паршивая крыса, - продолжал Моргенлендер. - Я не огорчусь, если он окажется в морозильнике, но только здесь все куда сложнее.
Я кивнул: пусть рассказывает дальше.
- Я не утверждаю, что он невиновен. Судя по всему, он его и укокошил. Я только говорю, что все сложнее. Хочу предупредить тебя, Меткалф. Если ты окажешься на моем пути, мне придется тебя топить. Вот оно как оборачивается. - Он убрал магнит обратно в карман и кивнул Корнфельду.