Дома я всё же приготовила на завтра костюм: приталенный тёмно-синий сарафан длиной до колена с интересным вырезом на груди, блузку шёлковую белую и укороченный пиджак. Туфли, новенькие лодочки, на небольшом каблуке с шикарной белой пряжкой. Мама частенько передаёт красивые вещи из Италии. Глаз у неё наметан — вся одежда на мне сидит отлично. Она вообще любительница изысканных вещей и в одежде, и в интерьере. Завтра только надо сделать лёгкий макияж, и буду я прям вся из себя специалист, а не каляка-маляка в заляпанной кофте, как меня в шутку называет папа.
После я присела за работу буквально на минутку. Главное, завтра не проспать.
Я люблю свою работу, я приду сюда в субботу
ГЛАВА 6. Илария. Я люблю свою работу
И нет, в понедельник я не проспала. Вообще, несмотря на творческую профессию, я достаточно собранный, обязательный и пунктуальный человек. Просто в воскресенье не ложилась спать. Я, конечно, больше жаворонок и в светлое время суток работаю продуктивнее, но иногда работа так захватывает, что моему организму уже без разницы, день за окном или ночь. А мозг и вовсе работает до победного конца.
Вот и в этот раз меня ещё на даче осенила идея посмотреть в каталогах художников миниатюру, исследование которой мы проводили. Но искать надо было не среди миниатюр, а среди полноценных картин. Потому что уж очень было похоже, что это фрагмент холста, отрезанный от большого полотна, с зачищенными краями.
Поэтому я и не устраивалась на постоянную работу ни в Русский музей, где числилась внештатным сотрудником на договоре подряда, ни в контору к Матвею. Вдохновение моё такое непредсказуемое, что работать с восьми до пяти с перерывом на обед отказывается.
Когда меня пригласили после завершения учёбы на полную ставку в музей работать в запасниках, я очень стеснялась отказаться. Меня, бывшую студентку, берут в сам Русский музей, а я нос ворочу. Но куратор моей преддипломной практики — Инесса Гавриловна — очень быстро просекла мой настрой и предложила вариант с внештатным сотрудничеством.
С кураторами и наставниками мне в профессии повезло. Вначале Борис Алексеевич в университете проявил заинтересованность в моей персоне. Потом он договорился с Инессой Гавриловной насчёт преддипломной практики. А после окончания учёбы и вовсе пригласил к себе в фирму, под крыло опытного реставратора Семёна Аркадиевича Грановского. Очень известного и уважаемого специалиста. И если с Семёном Аркадиевичем у нас сложились деловые отношения, то с Инессой Гавриловной — дружеские.
Миниатюрная шатенка пятидесяти лет, она плавными движениями рук и мягким голосом вкупе с доброй улыбкой завораживала своим обаянием. Ей бы в больнице работать с людьми или в детском саду малышей воспитывать. Но вот как раз людей она и не любила. С её слов, ей молчаливые свидетели истории милее. Ко мне она прониклась какой-то материнской любовью, скорее всего из-за того, что воспитала троих сыновей, и ни один не выбрал профессией искусство.
Инесса Гавриловна звала меня на все исследования полотен, на оформление новых экспозиций. Когда я стажировалась в Италии, и то написала мне целый список заданий для исследования. Она кропотливо и терпеливо передавала свой багаж знаний, щедро делясь своими и музейными наработками. Не жадничала с информацией или оборудованием для моей работы на Матвея. Даже сама иногда принимала участие. Для меня Инесса Гавриловна стала не только наставницей в профессии, но и по-своему доброй крёстной, когда уехала мама, а я осталась одна, без родственников в огромном городе. Заскочить к ней и выпить чаю, поболтать по душам я могла в любое время. Так и Инесса Гавриловна могла подкинуть мне задачку на ночь, если знала, что завтра мне не надо рано вставать.
Но в этот раз всё, как назло, сложилось иначе. Умывшись ледяной водой из-под крана, напившись кофе, я нарисовала на лице вполне приличное лицо без синяков под глазами. Линзы не вставить, пришлось надеть очки. Я не люблю их из-за ограниченности в движении. Чтобы увидеть, что происходит сбоку, в очках приходиться повернуть всю голову, а в линзах — только скосить глаза. Очки к тому же запотевают. Пряди волос застревают в оправе. Для меня очки вне дома — стресс. Но тут что поделать?
Надев костюм, я себя похвалила за то, что приготовила одежду заранее. Завернула волосы в низкий пучок, покрутилась перед зеркалом. Ах, хороша! И, вся такая красавица, понеслась на автобусную остановку. На метро ехать не хотелось. Под землёй весеннего города не видно. Ещё и туфельки мои новые оттопчут. А на автобусе пусть и дольше, но интереснее. Тем более, что всегда есть шанс сесть к окну.