До того момента, пока мы не обнаружили гребень, браслет считался выдумкой. Но когда в Берлине один очень уважаемый искусствовед подтвердил подлинность диадемы-гребня и её принадлежность к большой парюре Крошинских, мы убедились, что там действительно есть крепления для дополнительных деталей. Но где искать браслет, не было ясно.
Эта парюра не была широко известной, так как сделана предположительно придворным мастером-ювелиром для опальной Крошинской незадолго до ссылки, и в свет её не надевали. Но, при всём при этом, в семье моей существует легенда, что изумруды были подарены самим королём своей фаворитке по большой любви. Имён короля и любовницы история не сохранила. Может, и выдумки всё это. Только и прабабушка, и бабушка свято верили в то, что эти украшения приносят удачу только роду Крошинских. И ещё их нельзя разделять, иначе и новых, и старых владельцев частей парюры ждут несчастья. Прабабушка очень переживала, что ей пришлось разделить украшения, тем самым она обрекла на гибель других членов рода. Но это уже из области мистики и вопрос веры.
Виталий развёл руками и продолжил:
— И вот совсем недавно мне удалось закончить выкуп всех комнат в квартире на Гороховой улице, чтобы объединить их в одну квартиру, которая некогда принадлежала моей семье. А во время ремонта за одной из стен, которая оказалась вовсе не стеной, а фальшпанелью, упакованная в старую газету и обёрточную бумагу, была найдена картина. Изображение женщины в шикарной большой парюре с изумрудами. Кто это женщина, мы не знаем, скорее всего, именно та опальная Крошинская, а может, и Магдалена, её дочь, что осела в Петербурге. Автор портрета тоже неизвестен. В подрамнике ещё были спрятаны два дневника. Я их тоже принёс, хотя они частично написаны на польском языке и пострадали от времени сильнее, чем портрет. Вот, взгляните.
С этими словами Виталий стал разворачивать бумагу, и нашему взору предстал камерный портрет на подрамнике.
Новый алгоритм и сердечный ритм
ГЛАВА 7. Матвей. Новый алгоритм и сердечный ритм
На столе в ворохе обёрточной бумаги лежала картина без рамы. Или, если правильнее сказать, — портрет на подрамнике. На портрете дама, молодая и симпатичная, изображена по грудь. Груди особо и нет, одни рюши да шикарное изумрудное колье. В волосах диадема, в ушах серёжки — вообще всё по моде. Много ленточек и брюликов. Со временем женщины не особо и изменились. Только на ткани стали экономить, а вот на брюликах — ни за что!
Картина неплохо сохранилась, несмотря на её печальную ссылку в застенки коммунальной квартиры почти на восемьдесят лет. Плесени явно не видно, но это уже Иларька анализ проведёт. Кракелюр тоже она уберет по максимуму. Раму красивую подберём, и будет эта дама радовать Виталия в его квартире буржуйской.
— Подписи автора нет, года написания тоже. Я вообще не вижу никаких знаков или пометок, — Илария в своих стильных очках склонилась над полотном.
Никогда не фантазировал на тему учительницы в горизонтальном контексте, но Илька в очочках и в платьице в облипку очень уж эротично нагнулась над столом.
Из фантазий меня выдернул голос нашего ведущего реставратора.
— Да, нетипично, но бывает и такое. Автор пожелал остаться инкогнито. — Семён Аркадиевич с интересом исследователя рассматривал картину.
— А вы выбросили газеты и бумагу, в которых нашли картину?
— Да, сразу же.
— Вот это вы зря. На них могли быть какие-то пометки или надписи, сделанные человеком, который прятал картину, — Семён Аркадиевич покачал головой.
— Вот интересно, а тайник делали для одной этой картины? Или схрон был и раньше в квартире, а картину в него положили при возникшей необходимости? — Илария чуть ли не пританцовывала от охватившего её энтузиазма.
— То есть вы, Виталий, не знаете, кто прятал картину? Прабабушка в блокаду или кто-то до неё?
— Не знаю, — Виталий пожал плечами. — Прабабушка никогда не упоминала о картине. Она вообще очень переживала, что ей пришлось разобрать на части парюру. Винила себя в упадке рода Крошинских. Что это всё из-за того, что она не сохранила драгоценности. А про портрет бабушка маме ничего даже не говорила. Скорее всего, она и не знала.