В понедельник мы договорились встретиться возле ЗАГСа Адмиралтейского района, где по протекции Костика должны были попасть в архив.
— Здравствуйте. Мы от Константина, — улыбнулся Мэт миловидной девушке за столом в кабинете.
— Здравствуйте, — растеклась девица с именем Ольга Николаевна на бейдже в ответной улыбке. — Константин звонил, предупредил. А где же он сам?
— У него очень много работы, вы же понимаете, занятой человек. Прислал нас, — мне пришлось вклиниться в этот обмен улыбками, а то дело так и не сдвинется с мёртвой точки.
Девица и Матвей обратили наконец-то на меня внимание, как будто раньше меня здесь и не стояло. Я постаралась исправить свой оскал на самую свою дружелюбную улыбку.
— Да, очень занятой, — подтвердил этот павлин и подложил на стол небольшой конверт. — Константин просил вам передать в знак благодарности.
— Нет, что вы! — девушка замахала руками и отчаянно стала крутить головой. — Меня же уволят!
— За приглашение на премьеру в театр? — Мэт быстро выхватил из конверта три пригласительных. — Можете пригласить вашу строгую начальницу с сопровождением, а вам компанию составит Константин, он обещал, — всё так же сверкая зубами, проговорил Матвей.
Сейчас у меня подскочит сахар от этого обмена сладкими улыбками. Но девица переложила пригласительные на край стола и деловито и быстро застучала наманикюренными ноготками по клавиатуре, не переставая улыбаться Мэту. Я взглянула с тоской на свой шикарный маникюр — под корень отрезанные ногти и никакого лака, потому что ни одно покрытие не выдерживает встречи с растворителем. Даже вздыхать не буду, чё уж тут.
Тем временем из принтера бодрой лентой потянулись распечатки.
— Большей частью архивы оцифрованы, загружены в базу, а сами оригиналы переданы в музеи или хранятся в городском архиве. Если нужной информации не найдём у нас, придётся вам обратиться в администрацию за пропуском в городской архив. В наш архив я проведу вас и так.
Вот так продаётся государственная тайна за контрамарку в театр и улыбку крокодила. Вслух я этого, конечно, не сказала, а сцапала распечатки и бегло просмотрела. А хорошая такая выборка по проживавшим по нужному нам адресу с 1939 по 1949 год. Фамилии, имена, годы жизни не всегда указаны, но в большинстве своём имеются.
— Но это только с тридцать девятого года, десятилетие с двадцать девятого сейчас в работе. Поэтому, если вас интересуют года раньше, надо спускаться в подвал.
Мэт перевёл на меня вопросительный взгляд, что, мол, пойдёшь со мной в подвал? Пойду, куда мне, наёмному работнику, деваться. Хотя бы тридцать восьмой и тридцать девятый года посмотреть. Я кивнула, Матвей хмыкнул, девица, не переставая улыбаться, набрала номер по внутреннему телефону и согласовала с начальством наше нахождение в архиве.
— Сопровождать вас буду я, — цокая каблучками и выразительно качая бёдрами, Ольга Николаевна провела нас в подвальное помещение. — Вот здесь вся интересующая вас информация за 1929-1939 годы, которая пока не попала в электронную базу. Вот адреса на полках подписаны. Вот здесь улица Гороховая. Брать подшивки только в перчатках. Ставить строго на место. Стол, стулья в вашем распоряжении. Вам тут работы часа на два, а у меня обед скоро, я побегу. Если освободитесь раньше, сдайте ключи на вахте Петровичу, я потом распишусь.
— А тут уютненько, — Матвей уселся на стул напротив меня и посмотрел на закрытую дверь.
— А если мы что-нибудь унесём? Вот так просто оставила нас и побежала на обед, обалдеть! Все мозги тебе проулыбала, — я посмотрела на Матвея, ища поддержку своим словам, и как-то резко захотелось отойти от него подальше, уж очень жарко стало под его потемневшим взглядом.
Пару раз я растерянно моргнула и облизала пересохшие губы, слишком поздно осознав, что именно сейчас сделала. Если ещё мгновение назад в серых глазах плясали смешинки, то в этот момент они мгновенно потемнели из-за расширившегося зрачка, скрывшего большую часть радужки. Отчего у меня вдоль позвоночника пробежали мурашки и захотелось отвернуться. Мэт усмехнулся и охватил меня взглядом всю целиком, потом прошёлся по лицу, как будто лаская, и остановился на губах, которые тут же закололо от такого пристального внимания. В голову закралась предательская мысль сбежать из архива, и я, подскочив на ноги, отступила к стеллажу. Но Матвей будто понял мои намерения, с улыбкой покачал головой и, плавно поднявшись со стула, приблизился ко мне. Преодолев в два шага разделявшее нас расстояние, вынудил меня отступить и упереться спиной в стеллаж. Я невольно замерла. Матвей же, напротив, наклонился вперёд и, обдав лицо тёплом дыханием, произнёс: