Ломовой вертел в руках засаленную шапку и тупо смотрел на ангелочка. Вдруг что-то зашевелилось в нескладной извозчичьей груди; где-то глубоко, глубоко, на самом дне, что-то насильно стало пробиваться сквозь насыпанную сверху кучу мусора, порываясь выглянуть на свет...
Оглобля от этого запыхтел и весь покрылся потом. Колени дрожали у него над корявыми голенищами, когда он шатаясь, выходил из комнаты.
У выходной двери ему пришлось даже остановиться на минутку; но все это скоро прошло.
На другой день он снова с самого утра тупо плелся рядком с лошадьми на кирпичный завод и с кирпичного завода. Когда лошади бежали слишком медленно, он покрикивал: «Но!.. Н нно-о!..» и командовал: «Тпру! Тпру-у!», когда им надо было остановиться.