Меченых детей среди приносимых в Воспитательный дом больше не встречалось. О том, чтобы давать каждому новому питомцу образование, более не думали. Большая часть питомцев вырастали в голоде и холоде по деревням. Получая деньги за воспитание, крестьяне выжимали все силы из питомцев на работе — кто из питомцев выживал, те вырастали крепкими работниками. Это новое поколение питомцев смотрело на старших питомцев Мариинской колонии с усмешкой, а с паханой уже степью они справлялись легче, дело у них спорилось. Старожилы со своей стороны бранили их мужиками. Опекунство принуждено было поддерживать не новых, лучших, а старых, худших хозяев. Пропьёт «царский сын» лошадь, идет к управителю — жалуется, что теперь у него осталась только тройка рабочих коней и хозяйство должно притти в упадок. Управитель приказывает выдать хозяину новую лошадь… Обретает дарового коня «царский сын» и ведет к себе. А навстречу ему едет в фургоне второй «царский сын». «Тпру! Кто идет?» — «Царский сын». «А кто едет?» — «Тоже». — «Ну, давай, братец, поцелуемся. Что это у тебя, братец, никак новый конь»? — «Да вот новую скотинку выдали!» — «Так приворачивай к дому номер сорок семь». Забыв о том, куда ехал, встреченный «царский сын» приворачивает к дому номер сорок семь. «Хозяйка! — кричит еще со двора хозяин: — подавай вина на стол. Нового коня привел». — «А это кто же с тобой — что-то не признаю?» — «Да и сам его первой вижу…» — «Я из Мариинского Городка». — «Садитесь, братец, гостем будете…»
Начинается пир, а в пиру разговоры о статьях новой лошади. Гость хвалит. Хозяин не желая уступить гостю в любезности, говорит, что он готов сменять новую лошадь на любую из упряжки гостя. Ударяют по рукам, и гость теперь посылает за вином — ставит могорыч. Лишь вино приходит к концу, гость начинает хвастать какой-либо статьей из своего хозяйства. Не видя и не зная, хозяин говорит: «Давай меняться. Бери любую у меня!» Гость согласен. Опять ударяют по рукам, и ставит могорыч хозяин. После коров сменяются баранами, петухами… Всем в хозяйстве разменялись. Больше меняться нечем. Хозяин говорит: «Давай меняться товарищами?» Каждый начинает выхвалять своего товарища и просит придачи. Если договорятся, идут в управление за дозволением сменяться товарищами. Обычно мена утверждалась — и тут начиналось пьянство на неделю.
Эти мены еще более утверждали хозяев в том, что товарищи и малолетки их крепостные.
На самом же деле, по смыслу положения о питомцах, все они были равны между собой. Старшие по летам признавались хозяевами как более опытные, младшие — отдавались им в руководство и должны были со временем сделаться тоже хозяевами. Для этого нужно было заслужить хороший отзыв от хозяина, что и заставляло товарищей угождать хозяевам и пресмыкаться перед ними. Они выносили и кабалу, и побои, и все издевки, чтобы скорей освободиться. Сделавшись хозяевами, товарищи ничуть не делались лучше своих хозяев по отношению к товарищам и малолеткам и порою были к ним еще более жестоки и больше над ними мудровали. Колотит малолетка и приговаривает: «А, ты плакать?! Не смей! Нас били и плакать не велели!» Полунагие, избитые, голодные малолетки до поры до времени безропотно несли свою тягостную долю и у тех, кто хозяйствовал, и у тех, кто пропивал полученное даром добро.
Земли у питомцев было так много, родила она так хорошо, что было что свезти на базар даже у тех, кто, сдав пашню за половину урожая, проводил время в пьяных потехах. Вот хлеб обмолотили и ссыпали в амбар. Хозяин приказывает: «Насыпать к завтраму пять возов пшеницы, мы с хозяйкой едем в город». До света товарищи и малолетки готовятся к отъезду — наладят телеги, насыплют хлеба и увяжут воза, запрягут, для хозяина с хозяйкой закладывают выездного рысака в нарядный фургончик. Когда все готово, будят хозяина с хозяйкой и докладывают: «все готово, хозяин!» Хозяин с хозяйкой выходят на крыльцо, видят, что все готово, садятся в тележку, малолеток открывает ворота, и хозяин во всю мочь пускает своего рысака. За хозяином потянется его обоз. В Саратове на хлебном базаре хозяевам не надо было ждать прибытия медленных возов. Около базара на Острожной улице у питомцев было свое подворье. Еще не успел хозяин въехать во двор, а уже базарные мартышки вьются около, дают вперед задаток по вчерашней цене, а хлеб будут принимать натурой — полный расчет вечером по нынешней цене, какую сделает базар. Стоит ли ждать вечера, скажем, из-за копейки на пуде? Хозяин берет задаток — не малую сумму денег, считая за пять возов. А уж трактиры при базаре, не глядя на ранний час, гудят пьяными голосами; играют заводные машины; на раскрытых окнах в клетках канарейки, а краснорядцы еще до звона к ранней распахнули на Верхнем Базаре свои лавки, и из раскрытых дверей пахнет приятно новым ситцем… Хозяин отправляется в трактир, а хозяйка, получив на руки половину задатка, — по модным, суровским, обувным и галантерейным лавкам.