После посещения Института визиты оранжевого участились. Он стал являться по утрам и днём, не давая никакой передышки, заставляя страдать от бесконечной изматывающей боли, которую не могли заглушить никакие лекарства. Мне искренне было жаль не желавшую смириться с неизбежным маму, которая искала специалистов, возила меня по врачам, договаривалась об операции за границей. Я молчала, понимая, что вся эта суета нужна ей, как якорь, цепляющийся за слабую надежду на моё выздоровление.
***
Вот уже две недели Он не покидает меня. Постоянно стоит у изголовья, делая пятиминутные паузы, чтобы заглянуть в потускневшие от страдания глаза и убедиться, что я ещё на что-то гожусь. Он уже обозначил дату, рассчитав срок моего ухода. Оставил лакомое напоследок. Сегодня, тридцать первого октября, ровно в полночь я исчезну, а он отправится на поиски новой жертвы и нового обличья. Но я не доставлю ему такого удовольствия! Только не в этот раз! Не в последние минуты моей жизни! Пока ещё есть силы...
Я сижу в инвалидном кресле напротив распахнутого настежь окна и смотрю на огни любимого мною города. Стараюсь абстрагироваться от боли. Жду, терпеливо считая минуты, секунды, мгновения. У меня нет права на ошибку. У меня есть право решать, как распорядиться остатком своей жизни.
Чудовище отстраняется от меня всего лишь на миг, и я бросаю своё слабое тело к подоконнику, переваливаюсь через него и лечу вниз...
***
Вечность отвергает меня. Я слышу отдалённые голоса. Вижу свет люминесцентных ламп, сливающийся в две длинные, похожие на небесные рельсы, дорожки. Различаю скрытые белыми масками лица врачей и осунувшееся, постаревшее на век, лицо мамы. Впервые за долгое время я не чувствую ни боли, ни страха, не ощущаю присутствия призраков.
— Мама, – шепчу пересохшими растрескавшимися губами, – что со мной?
— Теперь всё будет хорошо. Операция прошла отлично, – произносит она. Голос её срывается, в уголках глаз блестят слёзы.
— Но я же.., – останавливаюсь, не желая пугать маму словами о попытке самоубийства, – ничего не помню...
— Потом. Всё потом, – строгий врач отстраняет её от меня.
— Упала у окна! Потеряла сознание, – торопливо говорит мне вслед мама. – Увезли на Скорой и вот...
Я смотрю на лишённый оранжевых оттенков больничный потолок, на свет люминесцентных ламп, сливающийся в две длинные, похожие на небесные рельсы, дорожки, и улыбаюсь.
Конец